Темные воды
Шрифт:
— Мисс Фанни выразила удивление тем, что я говорил на языке Чинг Мей, — глаза мистера Марша снова смотрели на Фанни, на этот раз с иронией. — Я не объяснил ей, как объяснил вам, что мой отец был хорошо известным коллекционером китайского фарфора и нефрита. Он совершил несколько путешествий на Восток, и в двух из них я сопровождал его. Мне следовало добавить, что в тот день я был в Тильбюри, потому что «Чайна Стар» привезла несколько новых образцов для коллекции, которой теперь владею я.
— И он подыскивает дом, в котором можно
Она вспыхнула из-за своей откровенности, а Адам Марш улыбнулся.
— Это очаровательно с вашей стороны, мисс Амелия.
Забавно, подумала Фанни, когда он смотрел на Амелию, это почти мрачное выражение оставляло его, и он выглядел легкомысленным и веселым. Он не анализировал ее, как анализировал Фанни. Но ведь Амелию и не нужно было анализировать. Она не выглядела в разные дни то как дочь лорда, то как служанка.
— Да, я устал от скитаний, — продолжал он, — и собираюсь осесть на месте. Как я уже говорил мисс Фанни, я испытываю сильную привязанность к этой части Англии. Наша встреча была совершенной случайностью, не так ли?
— Счастливой случайностью, мистер Марш, — тепло сказала тетя Луиза. — Я надеюсь, мы сможем убедить вас посетить некоторые из наших увеселений в этом году. Позже мы даем бал в честь Амелии.
— И, ей-богу, адвокат моего брата из Шанхая тоже будет здесь, — сказал дядя Эдгар. — Некий мистер Хэмиш Барлоу. Я полагаю, вы не слышали о нем?
Действительно ли что-то сверкнуло в этих темно-карих глазах? Это были непроницаемые глаза, решила Фанни с самого начала. Амелия могла бы утонуть в них целиком. Так же, кстати сказать, могла и она.
— Боюсь, что мое знакомство с Китаем сосредоточено в основном на Пекине. Но мне будет интересно встретиться с мистером Барлоу.
— Я неожиданно вспомнила! — крикнула Амелия. — Вчера Роберт Хэдлоу сказал, что Херонсхолл скоро будет выставлен на продажу. Старый мистер Фаркуарсон собирается постоянно жить в Лондоне. Это едва в десяти милях отсюда. Это дом в георгианском стиле, мистер Марш, с прелестными светлыми комнатами. Совсем не такой темный и мрачный как наш.
— Но этот дом по-настоящему красив, — возразил мистер Марш.
Фанни обнаружила, что не в состоянии стоять там, в то время как Амелия возбужденно устраивает будущее этого постороннего человека. Конечно, ему не следовало позволять ей делать это! Хотя, если он говорил правду и действительно хотел купить дом, Херонсхолл чрезвычайно для этого подходил. Высокие окна замечательно демонстрировали бы его коллекцию китайского фарфора — если она, конечно, существовала…
Она прервала беседу, сказав совершенно спокойным тоном.
— Если вы меня извините, я бы хотела вернуться к Маркусу.
— Конечно, моя дорогая, —
— Фанни всегда считала, что ее призвание ухаживать за больными, — сказала тетя Луиза извиняющимся тоном. — Затем, позже она начала говорить о монастырях. Я думаю, она всегда воображала, что в ней есть что-то от мученицы. Полагаю, это от ее кельтских предков.
— Она слишком привлекательна для монастырей и больниц, — прогудел дядя Эдгар. — И, в добавление к праздникам этого года, мистер Марш, Фанни исполняется двадцать один год, что, естественно, будет отпраздновано подобающим образом.
Как умны они были — тетя Луиза со своим предположением, что склонность к мученичеству удерживает ее в комнате больного Маркуса и заставляет носить самую старую одежду, дядя Эдгар со своим намеком, что двадцать один это значительно больше, чем нежная свежесть семнадцати.
Или она просто навоображала себе эти вещи, потому что влюбилась и все ее чувства невыносимо обострились? Она знала, что ей не суждено легкой доли, и для того, чтобы достичь счастья, ей придется пройти по туго натянутому канату. Более вероятно, что ей суждено было упасть и непоправимо пораниться.
Она выбралась из комнаты и только хотела бежать к детям, ее союзникам, а теперь еще добрым и нежным друзьям, не критикующим и не задающим лишних вопросов, как в смятении услышала у двери голос Адама.
— Я очень привязался к детям. Я обещал им прийти. Я не помешаю, если зайду в комнату больного на две минуты?
— Как это внимательно с вашей стороны, мистер Марш, — голос тети Луизы выражал согласие, как того требовала вежливость, но звучал все же слегка ошеломленно — тетя Луиза была слегка выведена из себя.
— Это может оказаться корь, мистер Марш. Умоляю, не заразитесь. — Амелия рассмеялась, но она тоже была слегка выведена из себя.
Фанни заторопилась вверх по лестнице, ни о чем не думая. Она не хотела, чтобы он приходил в детскую. Он уже был с ней слишком официален, слишком подавлял ее. Он уже дал семейству Давенпортов все приемлемые объяснения и пошел своим путем. Вероятно, он разбивал сердца направо и налево. Она не должна была позволить, чтобы Нолли и Маркус волновались из-за него.
— Мисс Фанни!
Они были у поворота на второй пролет лестницы. Рядом никого не было. Из детской Фанни могла расслышать хныканье Маркуса.
— Мне рассказали, как умерла Чинг Мей. Это правда? Она была вынуждена повернуться и посмотреть на него.
— Вы полагаете, это могло быть неправдой? — медленно спросила она.
— Я имею в виду, не было никакой другой причины ее смерти?
— Насколько мне известно, никакой. Мой кузен Джордж — вы, должно быть, заметили, в каком он состоянии. Он до сих нор не оправился от полученного на войне ранения. Но его учили убивать шпагой, а не… не голыми руками.