Тёмные времена 1. Раб
Шрифт:
– Слаженно работаете, как это вас, таких добрых молодцев, угораздило в плен попасть-то?
– Напились, вот и повязали нас.
– Хе, да уж, вояки.
«Чего с рукой?» – обратился я к мужику.
– Раньше воевал, был катафрактом базилевса, потом контракт закончился, ушёл на вольные хлеба, был в охране галеры господина Гармаха. А рука – в одном бою неудачно схватился с врагом, который и вывернул мне её. Это месяца четыре назад было. Выжил я тогда, защитившись щитом в другой руке, да только после того боя боец из меня стал никакой, вот и перевели в надсмотрщики.
За годы
На первый взгляд у мужика был классический вывих плеча – висящая плетью рука и торчащая вперёд головка плечевого сустава. Я думаю, что врачи местной современности также умели вправлять такие вещи, все-таки войны велись постоянно и эскулапы волей-неволей получают богатую практику. Однако, по какой-то причине этому товарищу такой врач не встретился.
– А если к эскулапу обратиться?
– К кому обращался, не знают, что делать, а других тут нет.
– Если потерпишь, что могу попробовать вставить руку на место?
– Правда, сможешь?
– Попробую. Мышцы за четыре месяца растянулись, рука будет «болтаться», но ничего, стянем бинтом, походишь и восстановишь конечность. Рискнёшь?
– Давай, хуже не будет уже.
– Ну, терпи, дядя.
Мужики с интересом обступили нас, надсмотрщик сел на вставшего на колени на землю Горыню, Елизара я усадил под руку Георгиса, создав опору для руки, сам встал рядом и, пощупав кости и мышцы, аккуратно вправил ему плечевой сустав. Мужик вздрогнул, но промолчал, а затем стал щупать руку.
– Надо же, я снова управляю рукой! Ты великий мастер. Как зовут тебя, воин?
– Святозар, Свят.
– Благодарю тебя, Свят, помог ты мне сильно.
Вдалеке раздался шум – девицы кого-то костерили.
– Что там такое? Так-с, Амброс опять мешает работать Раде. Сейчас пойду, отоварю его по заднице плёточкой.
– Георгис, а что это за перец такой, Амброс? Важный с виду, все свои права качал перед нами.
– Это рождённый рабом местный поганец, мелкий пакостник и наушник. Будьте с ним осторожны, за спиной нашепчет тому же Папасу и будет вам порка.
Георгис быстро потопал на другой конец поля, я мы продолжили таскать воду. Если рядом с речкой было ещё нормально это делать, то таскать десятилитровый горшок за 100 метров, а дальше шло следующее поле тоже метров в 100 длинной, стало довольно-таки утомительно.
К концу смены, когда мы все прилично запарились, а Солнце ещё не закатилось за вершины оливковых деревьев, я стоял и смотрел на поля. Естественный уклон земной поверхности от реки давал повод для некоторых размышлений. Подошедший охранник спросил: "О чем задумался, Свят?"
– О гидроирригационном сооружении, Георгис.
Однако, увидев его вытянувшееся от удивления лицо, пояснил.
– Хорошо бы канал обводной с запрудами сделать, чтобы к дальним полям проще воду носить было.
Георгис удивлённо посмотрел на меня: «Интересные у тебя мысли, сможешь такое сделать? Такие вещи только очень дорогие специалисты делают».
– Отчего же не попробовать, это вполне решаемо.
Тут мимо нас прошли уставшие, но весёлые девушки, о чем-то щебечущие между собой. Георгис, постоянно трогающий свою восстановленную руку, скомандовал: «Все, работа закончилась, топайте в казарму!»
Так мы и пошли вместе с девушками, с удовольствием перекидываясь шутками. Все говорили на смеси из греческих и славянских слов, так что, в общем, все понимали смысл того, кто чего лопочет. Я тоже не изображал из себя великого и очень гордого вождя, совершенно случайно оказавшемся в ошейнике, а также шутил, рассказывая коротенькие весёлые истории из своей длинной жизни, адаптируя их к месту и времени. Иногда я ловил на себе искристые взгляды девушки. Возле неё плелся Амброс, все время стараясь прилипнуть к ней.
Вечером я собрал своих товарищей и начал объяснять, что я хочу сделать по поводу полива.
– Парни, вот такая моя задумка. Может и вам есть чего добавить? Высказывайте любые мысли, даже те, которые кажутся вам глупыми, толкайте их, не стесняйтесь. Может, что даже неправильная мысль наведёт на нужное решение.
И мы приступили к процедуре, которая называется мозговой штурм, обсуждая, как лучше реализовать задуманное. Однако, никто из хозяев не заинтересовался моим предложением.
Новость о новых рабах была свежей пару дней, когда посмотреть на нас приходили другие жильцы поместья. Вышла осмотреть нас и жена хозяина, сказавшая, что обращаться к ней можно только словами «прекрасная госпожа Диодора». Подойдя и осмотрев нас, новичков, сообщила, чтобы её приказания исполнялись быстро и беспрекословно, а кто её рассердит, тот об этом очень сильно пожалеет.
Я же осклабился про себя.
– Хрен с тобой, принцесса Ди, буду стараться держаться от твоего всевидящего взора подальше.
Вечером я, усталый и немного потерянный от осознания того, куда я попал, сидел на ещё тёплой земле после простенького ужина из каши, рыбы и воды и смотрел, как в пыли возятся дети от 6 до 10 лет. Это дети рабов и днём они тоже работают, выполняя порученные родителями дела, и никаких летних каникул у них нет. Лишь вечером они могут поиграть. Вот и играли они в какие-то догонялки и тот, кто догонял товарища, старался больно его ударить по голой спине или руке – хлопки так и звучали в вечерней тишине. Я поковылял, позвякивая своими ножными "бусами" к кухне, где копошились тётки-повара, чтобы попросить одну вещь.
– Дайте тряпку небольшую.
– Зачем?
– Увидите сами. Видно, им стало любопытно, что я там задумал, и они выдали мне маленькую тряпку, служащую полотенцем. Я потелепал к поросшей травой лужайке и, надёргав её столько, сколько мне было надо, связал небольшой, плотный мяч типа гандбольного. Затем, подозвав мелкотню, выбрал наиболее взрослого и объяснил им, как играть в игру "выбивала", с выбранным напарником лично показав правила. Ребятам она понравилась – было много детского смеха и визга.