Темный день. (Дилогия)
Шрифт:
— Ну, где ты ходишь? — страдальческим тоном начал Бутаса. — Я опаздываю, дел столько, что хоть на части разорвись, а ты с русалкой лясы точишь!
— Да я…
— Давай, парень, принимайся за дело, выясни, что им надо? Я так понимаю, они чем-то недовольны? Только, упаси небо, чтоб они не обиделись! Эти дикари-кочевники — мой золотой запас, гарантия моего процветания! Вот этот, с кольцом в носу — сын ихнего царька, с ним и говори.
Стоявший рядом человек засмеялся.
—
— Точно, я. И пока еще не съеден отхи, как видите. А вы — капитан Солока?
— Не съеден? Не радуйся очень-то, — многозначительно проворчал Бутаса. — Толмач-гоблин тоже… гм, ладно, не будем об этом.
— Точно, я — Солока. Будь другом, потолкуй с этими крикунами. Мы приняли груз: тюки с шерстью волшебных овец. Все честь по чести, с документами, со страховкой, как полагается. И вдруг заявляются эти трое, поднимают крик и пытаются что-то втолковать!
— Что-то хотят, а что — не пойму! — в отчаянии подхватил Бутаса. — Я, когда был в Сангерии, пытался хоть пару слов по-ихнему выучить, да куда там! Чуть язык не сломал.
— Пару слов-то я знаю, но не больше. А ты там был? — заинтересовался Солока. — Тяга к приключениям?
— Тяга к кругленькому счету в банке, — отрезал купец. — И к обеспеченной старости. И к желанию встретить черный день, если, конечно, таковой настанет, богатым человеком. И, — вздохнул он. — Не буду скрывать, тяга к молоденьким красоткам, которые бывают ласковы, только когда поймут, что у тебя увесистый кошелек…
— Дядя, — пролепетал Мекель. — Ты ведь женат!
— Одно другому не мешает, — назидательно проговорил дядюшка.
— Ладно, сейчас, — сказал Дарин, поглядывая на отхи.
— Толкуйте, толкуйте, а мне пора! — перебил его Бутаса. — В Морском Управлении требуют опись товара, так что я исчезаю!
Он торопливо поклонился кочевникам.
— Желаю процветания! Дарин, переведи, что я им желаю процветания! Мекель, ты за старшего.
И Бутаса припустил к особняку Морского Управления со всей прытью, которую может позволить себе почтенный купец, твердо рассчитывающий лет через пять-шесть стать одним из самых богатых людей Лутаки.
Мекель проводил дядюшку тоскливым взглядом: он боялся отхи, как огня, хоть изо всех сил пытался скрыть это.
— Что им надо? — обреченно спросил он, избегая смотреть на кочевников.
— Щас узнаем, — пообещал Дарин. Он посмотрел на коренастого черноволосого кочевника, нос которого украшало золотое колечко. — Вот этого кольценосца сейчас спросим…
Он произнес традиционное приветствие племени отхи и приступил к делу.
— Скажи этому юнцу, — свирепо вращая глазами, начал «кольценосец». — Что я скормлю его голодным троллям, потому что он недостоин того, чтоб его съели такие великие воины, как мы!
Дарин понимающе кивнул.
— Что? Что он говорит?!
— Здоровается. Говорит, что он великий воин и очень рад тебя видеть.
Мекель поежился.
— Они ж, вроде, пастухи?
— Может, и пастухи, — согласился Дарин. — Но считают себя воинами. Спорить не советую, — добавил он, заметив, что Мекель открыл рот.
— И зачем дядюшка выписал меня в Лутаку? — убитым тоном проговорил он вполголоса. — Я бы лучше дома…
— Погоди ты, не мешай. Чем же этот несчастный заслужил немилость? — самым серьезным тоном осведомился Дарин у «кольценосца». — Может ли он вымолить прощение?
Тот на мгновение задумался.
— Пусть в следующем году он покупает у нас не только шерсть. Наши земли богаты многим! Шкуры, серебро… нам нужно много денег!
— Что?! Что?! Что ему надо?
— Торговлю он хочет расширить, — пояснил Дарин. — Шкуры, серебро и прочие колониальные товары. Будете покупать?
Мекель вытер со лба холодный пот.
— Я без дядюшки не уполномочен… хорошо, будем…
а серебро в слитках или как?
— Скажи ему, что я уничтожу его, а его жену возьму к себе в рабыни, если он в следующий раз он не даст мне хорошую цену за наш товар! — прорычал «кольценосец».
— И зачем я сюда приехал… лучше бы дома… что он рычит?
— Передает пожелания здоровья и благополучия твоей семье, — не моргнув глазом, перевел Дарин. — Особенно, жене.
— Нет у меня жены… — Мекель опасливо посмотрел на свирепую физиономию отхи. — Э… э… спасибо за пожелания. Дядюшка просил уточнить, привезут ли они, согласно договоренности, горный хрусталь? Он сейчас в хорошей цене.
Дарин повернулся к отхи: три пары пылающих глаз уставились на него.
— Этот почтенный человек, — Дарин плавно повел рукой в сторону Мекеля. — Умоляет вас проявить к нему милосердие и рассчитывает на ваше великодушие. Он понимает, видит перед собой великих воинов и осознает все свое ничтожество.
Отхи приосанились.
— И припадая к вашим ногам, — вдохновенно продолжил он, стараясь не смотреть на развеселившегося вдруг капитана Солоку. — Он смиренно вопрошает: какой прекрасный товар привезут в следующий раз благородные потомки богов? Может, горный хрусталь?
«Кольценосец» взглянул на Мекеля сверху вниз.
— Скажи ему — нам приятно видеть в этом дикаре уважение к настоящим воинам. Скажи, что за это мы, может быть, оставим ему жизнь.
— Что? Что он говорит? — забеспокоился Мекель.