Темный флэшбэк
Шрифт:
Немного придя в себя, я послал сообщение контакту, с которым последнее время общался все реже и реже. Стив Дэвидсон – мой старинный приятель, осколок тех времен, когда я бессмысленно тратил молодость в Арт-академии, полагая себя великим графиком и даровитым скульптором. Реальным приобретением этого художественного периода моей биографии стало обилие полезных и бесполезных связей, несколько друзей, список которых стремительно приближался к нулю с течением времени, и глубокое отвращение ко всякому изобразительному искусству.
Примерно через час я уже сидел в кабинете Стива и полностью возвращался к повседневной реальности. Испуг постепенно проходил – хорошо еще, что Стив
– Ну, видишь ли, Пол, – успокаивал Стив, – чей-то двойник… это вовсе не означает, что он полностью идентичен оригиналу. Например, ты идешь по улице, и вдруг навстречу иду я. Ты подходишь и начинаешь со мной говорить, а человек не понимает, в чем дело, потому что это не я, а кто-то совсем другой. Он отвечает, что ты ошибся, и только тогда ты видишь, что имеются некоторые убедительные отличия, на которые сразу и не обратил внимания. Вот это и был двойник.
– Ты что, не понял? – обозлился я. – Это мой двойник был, мой собственный, а не твой. И вышел он прямо из зеркала. И я потом с ним долго разговаривал. А после этого у меня возникло ощущение, что во мне кто-то сидит и наблюдает за происходящим изнутри. Моими глазами смотрит и моей головой думает, понимаешь? Такое чувство, будто какой-то внутренний наблюдатель в моем сознании поселился.
– Главное утихомирься для начала, – «лечил» меня Стив после сумбурных моих объяснений. – На-ка вот, выпей. – С этими словами он налил мне полстакана воды и дал какую-то маленькую ярко-красную таблеточку.
– Это что? – спросил я своего друга. Я почти совсем пришел в нормальное сознание, хотя все еще пребывал не в своей тарелке.
– Так, легкий седативный препарат, – спокойно ответил мне Стив. – Тебе сейчас просто необходимо – говорю как врач.
– А может, лучше коньячку? – с надеждой осведомился я у своего друга. – У тебя нет?
– Есть, как не быть. Но тебе сейчас сие народное средство нежелательно. Потом можно, а сейчас нет, – веско заявил Стив. – Ничего пока страшного нет, уверяю тебя.
– Хорошо тебе говорить «нет», – паниковал я, глотая таблетку. – У себя дома встретить собственного дубля, болтать с ним черт знает сколько времени, а ты говоришь – «ничего страшного». Говорят, появление двойника – это предвестник конца.
– О чем же вы там говорили с ним так долго? Мне интересно, расскажи.
– Да не помню я, – я чуть ли не кричал. – Абсолютно! Как будто кто-то вырезал из памяти три часа времени. Я только и знаю, что мы обсуждали нечто важное, но вот что… Достоевщина какая-то. А потом еще вот это противное ощущение какого-то присутствия внутри головы…
– Ты, знаешь ли, на меня не ори. У тебя сейчас излишняя эмоциональность, что вместе с неспособностью контролировать свои мысли делается проблемой, когда человек сам становится зависимым от своих эмоций, чувств и мыслей, а не наоборот. В конце концов, кто в доме хозяин? Все эти сказочки про доппельгангера – двойника человека, появление которого предвещает смерть, – обычное суеверие, и не бери себе в голову. Впрочем, даже в легендах появление двойника не всегда значит гибель, хотя, как правило, встреча с двойником предвещает нечто не очень доброе. Но, по поверьям ирландцев, если двойника увидеть с утра, то это событие предрекает долгую и хорошую жизнь.
– Но я-то не ирландец, и увидел я его не утром, а вечером, даже ночью, когда…
– Погоди, – вновь прервал меня Стив. – Поговорим серьезно и спокойно. Я немного занимался этим вопросом с чисто медицинской точки зрения. Так вот, из прошедших через мою приемную представителей творческой элиты шестеро признались, что перед доппельгангером испытывали неосознанный и безотчетный страх. Из них пятеро – в форме ночного кошмара, который одна из опрошенных напрямую связывает с последовавшей за этим смертью кого-то близкого, другая – в форме страшных детских фантазий, в которых ее родители заменялись чуждыми и какими-то недоброжелательными существами. Все остальные опрошенные встречали своих двойников в Темном Городе…
– Я никакой не представитель творческой элиты, да и безотчетного страха не испытывал. И я никогда не мог попадать в Темный Город, – уныло прокомментировал я.
– Знаю. Ну и что с того? Ты не одинок, я вон тоже не могу, и нас таких – шестьдесят с чем-то процентов населения Земли. Не в этом дело. Мои коллеги считают, что внутренний мир человека можно узнать через его воображаемые видения. Вот в частности – через зеркало. Для меня зеркало – это не предмет, это символ, метафора. Можно сказать, что зеркало – символ контроля, оно говорит о том, каким человек видит окружающий мир. Властелин отражений, как звучит, а? Куда хочет, туда и повернет. И для меня тема зеркала интересна прежде всего с этого ракурса. Можно сказать, что я осмысливаю два противоречивых утверждения: одно заключается в том, что мы сами являемся создателями своей судьбы, а второе гласит, что обстоятельства рулят нами и предопределяют наши помыслы. Понимаешь, Пол, галлюцинации, а точнее сказать, псевдогаллюцинации, бывают не только у душевнобольных. Там они имеют очень большое значение и сейчас нас не волнуют, поскольку ты практически здоров. Но иногда, при определенных условиях, у людей вполне психически благополучных могут возникать подобные эффекты. Только при самом поверхностном расспросе пациента можно принять псевдогаллюцинаторные представления за настоящие галлюцинации, тем не менее я убежден, что многое из того, что называют галлюцинациями, в сущности, принадлежит к псевдогаллюцинациям…
– Но у меня… – пытался я вставить возражения, но Стив выступал, как лектор перед аудиторией, и неважно, что аудитория состояла из меня одного. Стива понесло.
– …или к сновидениям. В сознании же самого субъекта смешение этих двух родов субъективных ощущений, по крайней мере в сфере зрения, положительно невозможно. Поэтому, имея, как в твоем случае, псевдогаллюцинацию зрения и слуха, субъект в своем сознании относится к ней совсем не так, как он отнесся бы к субъективному чувственному восприятию в том случае, если бы оно было только зрительной галлюцинацией…
– Слушай, а попроще никак не получится? – Похоже, таблетка начала действовать. Я успокоился, но совершенно перестал понимать Стива. – Профессор ты наш. Я сейчас не понимаю и половину того, что ты мне тут наговорил.
– Можно и попроще, – вздохнул Стив. – Вы вообще-то что там принимали в этом своем клубе? А? Можешь передать образцы?
– Если бы. Нет, ничего нет. Какие еще образцы? Откуда? Только кровь свою могу сдать для анализа…
– Кровь сдай, – смиренно сказал Стив, – я прямо сейчас и распоряжусь. Еще мочу сдашь и пройдешь ряд процедур – мы тебя полностью обследуем, всесторонне. Полежишь у меня немного, отдохнешь. Ты мой друг, а друзей я лечу бесплатно – пущу тебя по программе «Медикейт», платить ничего не придется. Но думаю, что наркотиков или их метаболитов в твоем организме уже давно нет, все распалось и вывелось… Поищем следы, конечно, чем черт не шутит, но это так, для успокоения совести: сейчас такие быстрые препараты пошли, что все уходит в момент… Да, а твое ощущение постороннего присутствия в сознании – это просто небольшое расстройство, с этим мы умеем справляться легко и непринужденно.