Темный Клубок
Шрифт:
Взглянув на слегка дрожащий монолит, стоявший в центре площади, Зет снова почувствовал, как внутри его поднимается былое восхищение. Сколько раз он ни смотрел бы, Игла его шокировала и казалась творением иного мира. Это был огромный стержень почти шесть метров в диаметре, свитый из согнутых железных перекладин, густо усыпанных черными колючками. Один ее конец был зарыт глубоко в бетон площади, а второй вздымался угловыми витками в небо, исчезая среди облаков. Это клеймо звездных богов, поставленное на Сарастусе, и единственный друг Зета.
Большинство вурдалаков боялись Иглы, но его всегда влекло к ней. В первые
Растворяясь в песне Иглы, Зет вспомнил слова покрытого шрамами пророка: «Слушайте Иглу. Это их отметина и ваша мера. Придет время, когда вы услышите, как она поет, — и тогда будьте наготове, потому что Повелители уже близко. Заслужите их милость — и почувствуете на вкус звёзды, разочаруете — и позавидуете мертвым…»
Слабых пустят в расход, сильных заберут. Это простое обещание стало порочным стержнем души Зета. Он был готов к испытанию. Он желал его и с нетерпением ожидал, когда солнце скроется за горизонтом.
Как обычно, хозяева Сарастуса вернулись перед Сумерками. Их судно — рокочущий хищник с неровными острыми краями — разрезало звездное пространство, как зубчатый нож. На его оболочке темно-синего, практически черного цвета не было украшений или опознавательных знаков. Корабль был созданием теней, как и его экипаж.
Из укрытой ниши, где стоял командный трон, Вассааго наблюдал за миром, который он поработил. Мерцающие голографические отчеты окутывали его холодное и красивое лицо переплетениями света и теней, но не меняли выражения черных глаз. Он невозмутимо оценивал перспективы этого урожая. Умер еще один улей, а последний в скором времени ожидала такая же участь.
— Повелитель, я должен подготовиться к боронованию, — эти слова прозвучали на фоне нестройного электрического шипения, и Вассааго нахмурился, повернувшись к тому, кто парил возле него.
Колдун пришел к нему на службу всего столетие назад, и Вассааго продолжал считать его чужаком. Подданный заявлял, что когда-то был Астартес, но его движения больше напоминали Механикум. Рваные накидки полностью скрывали его внешность, и Вассааго ни разу не видел даже руки, которая появилась бы из этой бесформенной массы. Еще более странным было отсутствие чего-либо похожего на лицо. Возможно, тот грубый железный лист, который он носил, — всего лишь маска, но даже если это так — в ней не оставалось ничего хотя бы отдаленно напоминающего человеческое. Например, глаз… Жуткое создание, но за тысячелетия Вассааго насмотрелся и на союзников еще более странного вида.
— Не притворяйся, Езод. Я знаю, что тебя влечет твое драгоценное Черное Солнце, — поддразнил его Вассааго.
— Наши интересы совпадают. Аномалия поможет собрать самый лучший урожай.
— Да ну? Думаю, этот мир уже прогнил. Мы взяли
— И эти шесть оказались выше всяких похвал, — настаивал Езод.
Но внимание Вассааго снова вернулось к голографическим экранам, и через мгновение чернокнижник удалился. Наблюдая за этим созданием краем глаза, Вассааго знал, что его собеседник прав. Эти шесть и правда были выше всяких похвал. Может, на мертвых костях еще осталось мясо…
Корабль тайно преследовал улей, дрейфуя над ним на ночной стороне планеты. Когда солнце зашло, оболочка судна покрылась рябью от мерцающих вспышек энергии, а его главный дух забеспокоился. Древний хищник — уже не машина, но еще не демон — узнал эту планету и встрепенулся.
Согнувшись в атакующем отсеке среди вооруженных собратьев, Жара'шан чувствовал беспокойство корабля, угадывая его настроение в каждом моменте полета: неровном дрожании реактивных двигателей, гробовом молчании стабилизаторов, даже мигании лампочек… Старый дьявол чего-то боялся — впрочем, как всегда, когда они здесь охотились. Зверь был начеку, и Жара'шан иногда уставал от его скрытности, но продолжал верить в него. Во всяком случае, доверял он ему больше, чем своим осторожным, но кровожадным собратьям.
Спрятав глаза под шлемом, он взглянул на Хаз'тура. Массивный воин ухитрился расположиться по правую руку от Жара'шана — еще не оспаривая его авторитет, но уже заявляя на него право. Вожак с отвращением смотрел на тень наглеца. Броня Хаз'тура представляла собой волокнистую массу из наростов и шипов, которые пульсировали, живя собственной жизнью. Зловещий вид дополняли огромные костяные секачи, выпирающие из запястий. Обычно Хаз'тур не носил шлема, наслаждаясь ужасом, который его змеиные черты вселяли в жертв. Хотя по сравнению с Жара'шаном гигант был еще юнцом, он с усердием познавал варп. Кое-кто в когте поговаривал и о том, что Хаз'тур одержим демоном…
Жара'шан скривился. Как и все ему подобные, он тоже был знаком с варпом, но изменения, которые тот в нем вызвал, — чистые, точные… контролируемые. Те же необузданные извращения, которыми наслаждался Хаз'тур, приведут лишь к безумию и распаду. Если такая дрянь ожидает всех в будущем, то Долгая Война уже заранее проиграна.
Внезапно их поймали горячие струи течений Сарастуса, ударяясь о судно и подбрасывая его. Они входили в атмосферу, и традиция требовала обряда бодрствования. Жара'шан воскликнул, чтобы обратить на себя внимание Когтя:
— Братья, мы оседлали шторм, и шторм поселился в наших сердцах! — Он пропустил мимо ушей тихий смешок Хаз'тура. — Мы — хозяева бури и никогда не будем порабощены. Ищите глаз и покоряйте тайфун!
Заревев, Жара'шан изогнул тело в стилизованную позу и окаменел. Коготь быстро последовал его примеру — каждый воин застывал в собственном уникальном положении. Повиновался даже Хаз'тур, припав к земле, подобно животному.
Стремясь к полной неподвижности, они боролись с турбулентностью едва заметными движениями. Каждый знал: если он поскользнется или пошевелится, издаст даже малейший звук — это вызовет презрение всех остальных братьев. Их дисциплина наполнила Жара'шана огромной гордостью. Основой их ремесла было балансирование, позволявшее им скользить по краю варпа и не быть им поглощенными.