Темный Лорд
Шрифт:
– Наконец-то! Долго он возился!
– проворчал Элиар, вздохнув гораздо свободнее.
Гаррон обрадовано вскинул заметно полегчавшие руки, с восторгом убедившись, что Дядько, наконец, исполнил свою сумасшедшую задумку и прикончил-таки дурных колдунов. Затем зловеще расхохотался и с новым криком "хазад"! ринулся в самую гущу.
– У меня десять, - равнодушно сообщил Аркан в пустоту.
– Две...над...цать!
– торжествующе пропыхтел Весельчак, срубая очередного безликого противника.
– Врешь! У тебя не может быть столько! Их всего-то и было... да еще эльфы славно поработали!
– Еще как... уф!.. может! Тебе ни за что меня не догнать, растяпа криворукий, так что готовь кошелек - я рассчитываю на новые сапоги!
Аркан
– Девчонка!!
Рыжий непонимающе обернулся.
– Я?! Ты сдурел, черный?!
– Да нет же, болван! Девчонки уходят!
– ЧТО-О?!!
– ИЛИМА!! Нет!
– донесся до Таррэна испуганный вскрик купца, остававшегося вместе с дочерьми в овраге, под прикрытием колючего храмовника. Почти сразу следом раздался шум скоротечной схватки, короткий вскрик и нехорошие булькающие звуки.
Весельчак стремительно извернулся, умудрившись не только не попасть под чужой меч, но и ткнуть в живот какого-то невезучего агинца. После чего живо нашел глазами белое от ужаса лицо купца и мысленно вздрогнул: герр Хатор медленно оседал на землю, зажимая руками широкую рваную рану на груди и правом плече, а сам обреченно смотрел, как его младшая дочь исчезает среди деревьев. Вместе с какими-то странными типами в длинных серых балахонах, похожих на монашеские рясы, и короткими металлическим жезлами в руках. Она едва не бежала, путаясь в складках расшитого бисером сарафана, смотрела им в спины неподвижными, стеклянными, лишенными всякого смысла глазами. А за ней, почти не отставая, с таким же неподвижным лицом брела, поминутно спотыкаясь, рыженькая Лилька, не обращая внимания на колючие иголки храмовника, до крови оцарапавшего коленки, шум кипящей битвы всего в нескольких шагах позади и отчаянные крики хозяина, с ужасом взывающего к ее уснувшему разуму. Оглушенная метким ударом толстуха неподвижно лежала у каря оврага.
– Илима-а-а-а!!!
Гаррон, услышав, тоже обернулся и, внезапно все поняв, похолодел: нет, слишком далеко. Он уже не успеет. А эти типы, кто бы они ни были, уже почти исчезли в кустах. И вместе с ними - одурманенные девушки! Проклятие, проклятие, проклятие! И еще трижды проклятие на их тупые головы! Как же мы упустили, что девчонки тоже попали под удар?!! И, как послушные куклы, теперь почти бегут к неминуемой гибели?! Ну, неужели купец не нашел для своих дочерей нормальных амулетов?! Или они полностью выгорели после предыдущих атак?
– Илима...
– в отчаянии прошептал раненый отец, пытаясь ползти за похитителями, но только рухнул вперед всем телом, бессильно ткнувшись лицом в траву и старательно отгоняя от себя страшные мысли.
Агинцы неожиданно отступили, словно достигли всего, чего хотели. Огрызаясь короткими ударами, они осторожно попятились прочь от перевернутых телег, слаженно отходя назад и до последнего отбиваясь от бешено наседающих эльфов (о которых их никто, кстати, не предупредил!), но даже сейчас заставляя обеспокоенных судьбой девушек людей держаться рядом, растягивая время, которого уцелевшим и хоронившимся до поры магам должно хватить на все задуманное. Они медленно уходили, до последнего сковывая беспрестанными атаками разъяренных таким коварством противников и жертвуя жизнями во имя чести и уплаченных денег. Но дрогнули во второй раз, когда из-за кустов, где исчезли безликие маги, вдруг раздался леденящий душу рык. Лютый, страшный в своей дикой мощи, невероятно свирепый, который никак не мог принадлежать живому существу. Но который, тем не менее, повторился. И гораздо ближе, чем раньше, заставив уцелевших наемников пугливо шарахнуться прочь, а караванщиков - странно переглянуться.
– Карраш!
– с неимоверным облегчением сообразил Гаррон, расслышав отчетливый топот тяжелых копыт, от которого содрогнулась земля.
Невидимый гаррканец снова взревел раненым медведем, с хрустом проломившись сквозь густые кусты, и явно почуял присутствие чужих магов, потому что (как и все обитатели Серых Пределов) слышал их даже на расстоянии. Он черной молнией метнулся на врагов черной молнией, наскочил и...
До агинцев донесся слаженный девичий визг, в котором было очень мало человеческого, следом донесся новый звериный рык, от которого кровь начинала стыть в жилах, болезненный вопль сразу на три голоса и отчетливый звук разорвавшегося Огненного Шара, мигом поглотивший все остальное.
Наемники, наконец, смешались и утратили единый строй, едва не впервые в жизни изменив собственным принципам. Собравшись скрыться с начисто проигранного боя, они уже развернулись и позорно показали спины, но вдруг наткнулись на нехорошо улыбающегося седовласого зверя в обличье могучего Стража и замерли. Дядько стоял на пути к спасительным зарослям и красноречиво покачивал в широкой ладони устрашающих размеров клинок знаменитой гномьей ковки, с которого до сих пор тяжело падали наземь жутковатые багровые капли. Он был почему-то бос, взъерошен, с ног до головы покрыт отвратительными ошметками, но могучая грудь вздымалась ровно. Странная кольчуга на ней была щедро забрызгана алым, порванная куртка - вся в страшных прорехах, но он выглядел вполне здоровым. Зато на окаменевшем лице застыла такая жуткая улыбка, что даже караванщики непроизвольно отступили на шаг.
Никто не заметил, когда Дядько начал атаку, не успел уловить его неимоверно быстрого движения и короткого замаха. Казалось, он вот только сейчас стоял в десятке шагов впереди, а потом вдруг исчез. И появился уже среди оторопевших наемников, как волк среди овечьего стада, круша непрочные тела, чудом уцелевшие щиты и черепа с одинаковым безразличием и легкостью.
Светлые неприлично разинули рты, впервые в жизни наблюдая истинную силу скрытного и двуличного смертного, сумевшего так долго прятать эту страшноватую мощь. Караванщики от них не отстали, потому что о ТАКОМ никто из них даже не слышал. Агинцев было почти два десятка! Против него одного! Но вот прошло несколько секунд, насыщенных хрустом костей, мерзким чавканьем и нестройными криками умирающих, а потом безумные вопли столь же внезапно стихли. У застывших в ступоре людей успели лишь пугливо дернуться кадыки, да подкатила к горлу тошнота, а схватка уже закончилась: посреди кровавой мешанины из неподвижных тел и бесполезных обрубков на ногах остался лишь свирепо раздувающий ноздри Страж и его чудовищный меч, с которого он уже вытирал последние капли. Из агинцев не уцелел никто.
Гаррон судорожно сглотнул и невольно отступил, когда этот страшный человек быстро огляделся и, по-хозяйски похлопав его по плечу, упруго сбежал к тяжело дышащему купцу. А Весельчак заметно спал с лица: и это ЕГО они подбивали на проверку?! Боги, какой боец! Какой потрясающий мощный и быстрый замах! Всего три шага, невидимое простому глазу касание отточенного острия, и от прославленных северян не осталось ничего, кроме окровавленных обрубков!
– Знаешь, лысый, - дрогнувшим голосом сказал рыжий насмешник.
– Пожалуй, тебе в тот раз крупно повезло, что остался цел.
Ирбис замедленно кивнул, невольно вспоминая подробности своей короткой схватки со Стражем.
– Да, я уже понял.
Дядько быстро наклонился и рванул перепачканную рубаху купца, без особого труда разорвав не только ее, но и кафтан, легкую кольчужку под ним и даже защищенный неплохими заклятьями против разрыва шнурок истощившегося амулета. Затем быстро зажал глубокую рану и требовательно встряхнул.
– Эй! Живой?!
– Илима...
– простонал герр Хатор, неожиданно открывая глаза и шаря полубезумным взором по окрестностям.
– Моя девочка... Илима...