Темный мастер
Шрифт:
Он полежал еще немного в сонном оцепенении, ворочая в голове ее слова. Затем, опомнившись, вскочил, огляделся, бросил хмуро:
— Сколько я проспал?
— Часа три, наверное, — неуверенно ответила девушка. Поколебалась немного, будто собираясь добавить что-то еще, но промолчала и отвела глаза.
Пару длинных мгновений смотрел на нее Огнезор, подавляя настойчивое, невыносимое желание протянуть руку, дотронуться, как когда-то. Проклятые картинки прошлого, чужой, воскресшей памяти заставали врасплох, с ума сводили крикливой своей, неожиданной
— Ты что-то еще сказать собиралась? — раздраженно спросил он вместо этого. — Сейчас нет времени играть в недомолвки, так что лучше сразу говори, что со мной не так.
— Просто, — смутившись его резкостью, нерешительно начала Лая, — я боялась, что не смогу тебя вытащить. Твое тело… оно не такое… ну, неправильное, что ли. Что с тобой сделали?
Удивленный, юноша посмотрел на свои руки, не сразу понимая, о чем идет речь.
— Так больно… — продолжала она. — Зачем кому-то было делать такое?
— Так вот ты о чем! — досадливо поморщился Огнезор. Пояснил равнодушно: — Это называется Испытание Боли, его проходит каждый ученик Гильдии, чтобы стать подмастерьем. Ничего особенного.
— А по мне, так это отвратительно, — глухо бросила Лая, отворачиваясь к небольшому костерку, где шумело, закипая, какое-то травяное варево. — Тебя словно на части разрезали!
— Ну, приблизительно так и было, — пожал плечами Огнезор. — Насколько я помню те пять дней.
— Пять дней? Помнишь? — почти задохнулась девушка. — Ты хочешь сказать, что это длилось пять дней, и все это время ты был в сознании?!
— Что ж, было не слишком приятно, — не без цинизма заметил мастер. — Но, если подумать, такую цену нельзя назвать чрезмерной за все то, что получаешь взамен.
— И что же это? — сердито дернулась она, пролив свое зелье. — Умение не чувствовать физическую боль?
— Да. А еще долголетие, выносливость, быстрое выздоровление и заживление ран, длительная молодость. Наставнику моему уже почти семьдесят, а выглядит он крепким сорокалетним мужчиной… Я не очень разбираюсь в этих лекарских штучках, но ты правильно подметила: меня разобрали и создали заново…
Огнезор замолчал, заметив, как пораженно, почти испуганно она смотрит. И сам удивился — с чего это он вдруг защищает так упорно гнусный этот обряд, унесший не одну душу и жизнь ученическую, забравший у него самого когда-то друга.
— Не лучшая у нас тема для разговора, — поспешил он добавить, смутившись. — И без того из-за меня время потеряли. Давно пора отправляться.
— Никуда ты не отправишься, пока не выпьешь это! — тут же заявила решительно Лая, подсовывая невесть откуда взявшийся котелок со своим подозрительным варевом.
Видимо, на лице Огнезора отразилось столь явное сомнение, что девушка тут же сочла необходимым пояснить:
— Отыскала несколько лечебных корешков в окрестностях. Помогает восстановить силы.
— Ну, раз ты настаиваешь, — обреченно протянул юноша, с кислой миной поглядывая на горячую темную массу. Некстати вдруг вспомнилось, что все зелья Лаи так же неизменно отвратительны на вкус, как и эффективны. Однако силы ему сейчас и вправду были нужны. Он сделал большой глоток, стараясь не слишком кривиться, отдышался и спросил вдруг с коварной ухмылкой:
— А где ты ухитрилась раздобыть эту посудину? Не помню в своих вещах ничего подобного.
— Одолжила. У кого-то из Иланиных слуг, — смутилась Лая. — Ну, пока ты с ними этот фокус свой проделывал…
— Воровка, — насмешливо покачал головой Огнезор, незаметно сливая остатки зелья в подмерзшую траву. — И много вещей ты еще «одолжила»?
— Только то, что пригодилось бы для долгого перехода, — немедленно надулась девушка. — Мой-то мешок в той толпе на площади еще в первый день стащили.
— А с чего ты взяла, что нас ждет долгий переход? — удивился мастер. — Три дня конного пути по хорошей наезженной дороге. Если поторопимся, конечно.
Он встал, подал Лае плащ и направился было к приунывшему от долгого безделья Стрелокрылу.
— Погоди, — неуверенно остановила его охотница. — Сюда взгляни-ка.
Она раздвинула колючие голые ветки, демонстрируя дальний конец лощинки, где, привалившись друг к другу спинами, застыв в нелепых позах, уныло маячили две связанные мужские фигуры.
— Та-а-ак! — озадаченно поднял брови Огнезор. — А это кто такие?
— Идиоты местные. За наш счет поживиться хотели.
Впечатление несостоявшиеся грабители производили жалкое: мрачные, заросшие, оборванные, да и еще и с явными следами победы Лаи на физиономиях.
— Хорошо ты их отделала, — одобрительно заключил юноша. — Только вот почему они до сих пор живы?
— Не имею я привычки убивать связанных, безоружных людей, — язвительно бросила охотница.
Огнезор на это лишь хмыкнул. Затем вытащил из прелых листьев два кривых длинных кинжала, некогда принадлежавших незадачливым головорезам. Неторопливо направился к сидящим. Одним небрежным движением разрезал веревки, воткнул кинжалы в землю у их ног, повернулся к верзилам спиной и с нарочитой медлительностью отошел в сторону.
— Видишь, Лая, — произнес вкрадчиво, выпуская свои лезвия. — Теперь они не связаны. И, уверен, уже не безоружны.
Головорезы и впрямь с готовностью похватали кинжалы, тут же бросаясь на заботливо подставленную Огнезорову спину.
— Точно, идиоты, — тихо подытожил он через минуту, вытирая окровавленные лезвия о грязные лохмотья, покрывающие ближайшее, еще подрагивающее, тело. — Не стоят они твоего сочувствия, Снежинка.
Лицо Лаи передернуло. Нет, то было не отвращение или страх перед смертью. И уж точно — не сочувствие к убитым. Скорее реакция на него самого. На усмешку скуки и удовлетворения на его губах.