Темный паладин
Шрифт:
– Почему? – нахмурился я. – Разве ты не видишь строку состояния?
– Все ее видят, – к нам подошел Дитрих. – Она как бельмо на глазу – бесполезна и занимает часть пространства.
– Странно, как же вы имя выбрали? – я вспомнил первый свой опыт взаимодействия с игровым интерфейсом, но по нахмурившимся лицам рептилоида и старика стало понятно, что мой вопрос был некорректен.
– Имена выбираются рекрутами, но присваиваются наставниками, – пояснил Шарда, подходя к нам. – Возможность выбора дается только тому рекруту, который стал игроком через убийство. Хватит разговоров – нам пора! Церемония встречи Паладинов начнется буквально через несколько минут.
– Встречи? – я не сумел удержаться от вопроса.
– Академия находится вне времени, – пояснил Дитрих, поскольку Шарда двинулся к выходу из зала, так и не удостоив меня ответом. – Нам на первом уроке рассказали, что в Академии можно провести хоть вечность. Для всех остальных мы либо мгновенно станем Паладинами, либо о нас больше никогда не вспомнят. Академия полностью вычеркнет неудачника из памяти.
– Что это вообще такое Академия? – спросил я старика, найдя благоприятный повод для общения.
– Нам мало о ней рассказывали. Вроде как это огромная полоса испытаний. На ней повсюду располагаются учителя и тренировочные площадки, так что игрок выбирает прокачку самостоятельно. Количество учителей, у которых можно обучаться, не ограничено, главное до них добраться. Ибо они располагаются по всей площадке и наиболее полезные, как можно догадаться, хрен пойми где стоят. Чтобы выйти из Академии, нужно пройти десять обязательных уроков. На них мы научимся пользоваться основным функционалом. Вроде ничего сложного, только эта десятка тоже располагается не в одном месте. Ее нужно будет еще найти и живым до каждого из них добраться.
– Спасибо! – искренне поблагодарил я старика. Теперь у меня было хоть какое-то представление об Академии. – Дитрих, а ты сам откуда?
– Германия.
– При этом мы друг друга понимаем, – удивленно отметил я.
– Внутри игры существует только один язык, и на нем говорят все игроки, – снизошел до ответа шагающий впереди Шарда. – Урок номер один.
– Я не был на уроках, – напомнил я гному.
– Подготовка к Академии начинается за три дня до отправки, и то, что ты боролся за свою прошлую жизнь, не желая становиться игроком, – твои личные проблемы. Взваливать их на других нельзя, – Шарда без стеснений бил по больному, напоминая о своем ко мне отношении. Ни он, ни Арчибальд не верят в то, что я вернусь. Накатила очередная волна злости, но я не позволил ей взять над собой верх. Нельзя поддаваться эмоциям. Вместо того чтобы злиться на гнома, я принялся рассматривать Твердыню. Мы двигались по сине-зеленому ковру, застилавшему пол длинного и широкого коридора. Через каждые двадцать шагов мы проходили две двери, располагавшиеся друг напротив друга. По обеим сторонам каждой из дверей стояли полутораметровые статуи львов. У меня была полная уверенность, что в случае непредвиденного нападения статуи превратятся в грозных бойцов. Но в целом ничего необычного и примечательного в коридоре не было. Ничего такого, что пояснило бы случайному прохожему, волею случая оказавшемуся в Твердыне, что он находится в сказочном игровом мире, а не, скажем, в одном из коридоров Версаля.
Целью нашего похода оказалась двадцать первая дверь. Шарда некоторое время возился с замком, поминая недобрым словом какого-то Волсона, вовремя не смазавшего замок. Наконец преграда была преодолена, и мы попали в небольшую тусклую комнату, освещаемую синим светом портала. Ибо ничем другим ЭТО быть не могло.
– Переоденьтесь, – приказал Шарда, и только сейчас я увидел пять комплектов стальной брони, практически такой же, какая была надета на гнома. – Артефакты оставляйте надетыми. Они объединятся с комплектом.
Портал настолько выбивался из рамок привычного мира, что я с трудом оторвал от него взгляд и подошел к ближайшей куче железа. Угрюмо взял в руки стальной шлем и покосился на гнома – самостоятельно нацепить на себя все это у меня не получится. Рыцари древности часами влезали в свои доспехи с помощью оруженосцев, нам же выделили всего пару минут для облачения.
– Просто начни что-нибудь нацеплять, – подсказал мне Дитрих, на глазах превращающийся в стального монстра. – Одежда сама встанет на место.
Получен классовый комплект брони
– Поразительно! – прошептал я, как только последний предмет брони занял свое место. Стоило только влезть головой в нагрудник, как он тут же оказался на своем месте, подстроившись под строение моего тела. Превратившись в стального колосса, я не испытывал дискомфорта – броня казалась невесомой и не стесняла движений. Если бы не металлический звон при постукивании, можно было решить, что мы надели удобный спортивный костюм. Но самое поразительное – на правом бедре располагалось специальное крепление для моей Книги. Стоило только ее приложить к креплению, как артефакт зафиксировался, словно влитой. Вновь – никакого стеснения или дискомфорта. Мне начинает нравиться быть игроком.
– Если надеть шлем и закрыть забрало, то можно погружаться под воду, – произнес Шарда, заметив ошарашенные лица нашей пятерки. Новых игроков научили надевать одежду, но никто не говорил, что перед посещением Академии выдадут собственный комплект.
– Предвосхищая вопрос неугомонного Ярополка, – добавил Шарда, посмотрев на меня с усмешкой, – броню видят только игроки. НПС вместо стальных лат видят наиболее подходящую для ситуации одежду: смокинг, спортивный костюм, шорты, или даже просто плавки. Об этом заботится Система. Знакома ситуация, когда какая-нибудь знаменитость постоянно появляется на публике то в одном, то в другом облачении? Думаете, все дело в большом гардеробе? Как бы не так! Это обычный игрок, любящий обожание НПС. Новичкам часто срывает крышу, когда они осознают все прелести игры. К слову о броне. Главное, что вы должны запомнить на будущее, – снимать ее можно только в Святилищах. Хотите секса – либо занимайтесь им в броне, она это позволяет, либо идите в Святилище. Других вариантов нет. Любой игрок с удовольствием отправит вас на перерождение, как только увидит без классовой брони. Сейчас всем надеть шлемы и поднять забрала. В Академии вы научитесь делать их невидимыми, однако на церемонию вы обязаны явиться полностью экипированными.
– А где оружие? – спросил Монстричелло. Закованный в стальные латы, со щитом наперевес он представлял собой устрашающее зрелище, однако растерянное выражение лица ребенка, не получившего обещанную конфетку, говорило о многом.
– В Академию разрешено проносить только артефакты, – пояснил Шарда. – Никакого другого оружия. Свой меч ты получишь после того, как вернешься. Это касается и остальных, за исключением Нарталима. Достаточно разговоров, нас ждут!
Проход через портал был запоминающимся. Несмотря на определенный игровой опыт, одно дело окунаться в сверкающий круг своим персонажем, сидя на удобном и уютном кресле, другое – самостоятельно подставляться под молнии и на собственной шкуре ощущать все прелести перехода. Шарда ничего не сказал о принципе работы портала, поэтому было неприятно почувствовать кратковременную вспышку боли, словно кто-то быстро растянул меня во все стороны и тут же вжал обратно. Боль была настолько сильной, что на несколько мгновений перед глазами заплясали темные круги. Как только зрение вернулось в норму, я осмотрелся и…
– Хрена себе! – одновременно прошептали Монстричелло и Дитрих, снимая слова у меня с языка. Нарталим презрительно фыркнул, словно не видел ничего особенного в том, что нас забросило на трибуну огромнейшего амфитеатра. Усевшись на свободное место, эльф со скучающим лицом стал смотреть на один из нескольких парящих экранов, транслирующих игрокам-зрителям верхних рядов происходящее на арене. Хотя назвать нас зрителями верхних рядов можно было с натяжкой – выше располагались порядка полусотни заполненных игроками рядов. С другой стороны – ниже рядов было гораздо больше, и они тоже были заполнены игроками. Хвостатые, рогатые, крылатые, низкие, высокие – разнообразие игровых рас поражало. Единственной общей особенностью игроков было то, что все они являлись гуманоидами – двуногими, двурукими, одноголовыми прямоходящими. Во всяком случае, в той части арены, которая была доступна моему взору.