Темный Плохой Порочный
Шрифт:
Я почувствовала опьяняющее головокружение, словно сцена передо мной начала двигаться, и невероятную пульсацию между ног. Мои ладони стали влажными. И не только ладони.
Наконец, он подошел к ней достаточно близко, чтобы успокоить ее киску своими пальцами. Она захрипела от его прикосновений, бормоча слова, которые я не смогла разобрать. Он задал ей вопрос, и она кивнула.
— Пожалуйста, Мастер. Пожалуйста.
Он похоронил свои пальцы глубоко в ней и грубо начал двигать ими. Ей это понравилось, и она застонала, умоляя о большем, пока он растягивал ее до максимума. Ее стоны усилились, когда другой
— Сначала слезы, Виолет, — рявкнул он. — Заплачь для меня.
Мой желудок сделал кульбит, и там, внутри меня, вспыхнула та самая, похороненная давным-давно потребность. Я посмотрела на Рэйвен и Кару, поглощенных шоу, и затем, очень медленно и тихо, скользнула рукой себе между ног.
Джеймс
Чудовище бушевало, прорываясь сквозь мою кожу. Оно желало слез, и прекрасной, удивительной боли. Оно желало разрушенной плоти Виолет. Она напряглась, когда я поднял розги, и широко раскрыла глаза от нетерпения и страха. Великолепная комбинация.
— Мастер… Я…
— Слезы, Виолет. Ты должна заплакать для меня, — я с трудом узнал свой голос.
Она глубоко вздохнула, и я воспользовался минутой, чтобы прочувствовать атмосферу комнаты. Стоны и возгласы, все вокруг наполнено сексом. Виолет напряглась.
— Я готова, Мастер.
— Скажи мне, в чем ты нуждаешься.
— В боли, Мастер, пожалуйста. Мне нужно почувствовать боль.
— Умоляй.
Я медленно и осторожно обошел и остановился перед ней. Она не могла оторвать глаз от розги, вздрагивая каждый раз, когда я подбрасывал ее в своей руке. Я планировал долгую разминку, даруя ей и кнут, и пряник, пока она не взорвется от удовольствия и не созреет для ударов, но нет. У чудовища внутри меня были другие планы.
Слезы будут намного вкуснее, если будут получены по-другому.
Ее сиськи были изумительного цвета, налившиеся кровью, с такими податливыми сосками, все для меня. Они были прекрасной мишенью для кончика моей розги. Я ударил по ее соскам, и выступившие крапинки крови на ее коже были словно раннее обещание меток. Это будет чертовски красиво. Жаль, я никогда не увижу этого.
— Пожалуйста, Мастер, сделайте мне больно.
— Ты можешь лучше.
— Пожалуйста, Мастер, пожалуйста. Сделайте мне больно, пожалуйста. Мне необходимо почувствовать боль.
Я боролся с желанием похоронить свой член в ее маленькой похотливой щелке. Я мог бы трахать ее и вместе с тем шлепать розгами по ее киске, чтобы ее порочные соки стекали на пол. Но это позже.
Я завершил свой круг, подходя к ней сзади, и прикоснулся кончиком розги к ее ягодице. Прикосновение, еще одно и еще.
— Умоляй.
— ПОЖАЛУЙСТА, МАСТЕР, ПОЖАЛУЙСТА! — закричала она. — СДЕЛАЙТЕ МНЕ БОЛЬНО!
Первый удар приземлился на ее коже еще до того, как она закончила кричать. Так жестко, что она подпрыгнула, вырываясь из цепей. Я позволил ей вернуться в исходную позицию. Ее ноги уже дрожали.
— Еще, — прошипел я.
—
— Хорошая девочка.
Следующие два удара шли один за другим, и она закричала, прыгая на одной ноге, словно раненая балерина. Это все происходило инстинктивно, поэтому я дал ей немного времени прийти в себя, а затем ударил снова. Снова, и снова, и снова. Я наслаждался полосами на ее теле — белые вспышки наказания на ее нежной коже. Аккуратные линии от тяжелой руки, опытной руки. Ее задница выглядела охренительно прекрасно.
Ее дыхание стало неистовым, боль окутывала ее тело вместе с адреналином, и она начала материться, шипя различные ругательства. Это только увеличило интенсивность ее наказания. Я ускорил темп ударов, и она начала крутиться, проигрывая в битве за самообладание. Она ворочалась и завывала, как животное, пока ее горло не начало саднить. Я дал ей время, пальцами перебирая кончики розги на ее спине.
— Заплачь для меня, — прошептал я. — Освободись.
Я ударил ее снова, и она завопила, словно умирающая свинья, бесполезно дергая руками в оковах. На следующем ударе ее колени подогнулись, и она качнулась в цепях, беззвучно рыдая и отчаянно хрипя. Как же чертовски хорошо это звучало. Она встала на ноги, ее колени дрожали и она сгорбилась. Я пробежался кончиком розги вниз по ее позвоночнику, и она выпрямилась.
— Готова к большему? — прорычал я.
— Да, пожалуйста, Мастер.
— Хорошая малышка.
Она закричала, как только розги коснулись ее со следующим ударом. Это тот самый прекрасный заключительный этап, прежде чем они окончательно ломаются. Я так люблю эту часть. Дикие крики мучений, когда их кожа горит. Я слегка уменьшил интенсивность ударов, и вот они. Слезы. Прекрасные чертовы слезы. Я ударил ее еще два раза в одно и то же место по заднице, и именно тогда грань была стерта. Рыдания. Громкие, отчаянные, великолепные, гребаные рыдания. Я прижался к ее спине, обхватывая ладонями болезненные сиськи Виолет. Ей это понравилось. Им всегда это нравится. Болезненные сиськи делают мокрыми киски.
— Вот так, Виолет, — прошептал я. — Освободись.
Она плакала, положив свою голову на мое плечо. Я уткнулся носом в нежное местечко на ее затылке, и ее дыхание начало постепенно. Я повернул ее лицо в мою сторону, выискивая свой приз. Она была еще красивее, чем я представлял. Черные реки слез бежали по ее щекам, такой изумительный испорченный макияж. Я облизал их, от подбородка до самых ее глаз, выискивая все больше слез. Она застонала, моля, чтобы я прижался к ней губами. Я дал ей то, чего она хотела, засовывая свой язык в ее глотку так глубоко, как это было возможно. Когда я оторвался от нее, ее глаза были стеклянными от удовольствия. Она улыбалась мне.
— Я собираюсь сделать тебе на самом деле чертовски больно, Виолет, — выдохнул я.
— Пожалуйста, Мастер, пожалуйста, еще, — сказала она, в действительности имея это в виду.
Больше не было криков. Только слезы. Мягкое податливое тело, такое голодное к наказаниям. Она принимала мои удары, как истинная фанатка боли, пока я, наконец, не наградил ее своим членом там, где ей хотелось больше всего.
Чудовище внутри меня наслаждалось каждой гребаной секундой этого.