Тёмный посредник 2
Шрифт:
— Никто не видел, — сказала мне азиатка. — Ты не там ищешь. Молодых девушек держат отдельно. Они на втором этаже.
— Постой, здесь ещё есть люди? Что ж ты сразу не сказала?
Я побежал на второй.
Когда я вошёл, девушки, заполнившие небольшую комнатушку, враждебно уставились на меня. Их тут оказалось немного, тринадцать человек. Совсем молодые: некоторым на вид и восемнадцати не было.
— Что происходит? — спросила одна из пленниц — высокая блондинка славянской внешности. — Ты кто ещё такой? Где чечены?
— Спокойно,
— Все? — удивилась блондинка. — Как так? Кто их убил?
— Не имеет значения. Выходите и ступайте по домам. Вы хоть местные? Из Москвы? Есть куда идти?
Три девушки оказалось москвичками, остальные — приехали на заработки, некоторые даже жилья никакого не имели. Паспорта у них у всех, разумеется, отобрали. Держали их здесь меньше недели, так что про Веру они точно не смогли бы ничего сказать. Обещав, что вызову помощь, я отправился в будку охраны звонить Лаптеву. Капитан уж придумает что-нибудь. Наверняка, есть какие-нибудь связи.
Набрал домашний номер Лаптева. Долго никто не отвечал.
— Кто звонит? — раздался, наконец, в трубке заспанный мужской голос.
— Это Денис. Важное дело.
— Что случилось? — встрепенулся капитан. — Ты нашёл Веру?
— Я нашёл место, где держат рабов. Их тут человек пятьдесят. Не знаю, что с ними делать. В полицию обращаться не хочу. Почти все эмигранты. Если верить их словам, некоторых из них полиция же и продала.
— Так. Понял тебя, — серьёзно проговорил Лаптев. — Называй адрес и жди.
В ожидании капитана я решил занять позицию на четвёртом этаже для наблюдения за дорогой. Кто знает, не отправят ли по мою душу ещё одну группу? Но едва я вышел с поста охраны, как нос к носу столкнулся с юной пленницей. Это была хрупкая девушка со спутанной копной чёрных волос, тонким носом и тонкими поджатыми губами. Из-под прямых бровей она смотрела на меня взглядом загнанного зверька. Девушка была одета в джинсы и короткую модную курточку с декоративными молниями.
— Тебе чего? — спросил я.
— Мне некуда идти, — ответила девушка.
— Тогда подожди, когда приедет полиция. Я только что позвонил своему знакомому — он уже едет.
— Мне совсем некуда идти. У меня нет дома.
— А я чем помогу? Куплю что ли тебе дом?
Девушка закрыла лицо руками и разревелась. Я нахмурился: «Слёз тут ещё не хватало. Я что, всем и каждому помогать должен? И нечего на жалость давить». Однако сказал по-другому:
— Я тебя прекрасно понимаю: вас долго держали в неволе, ты много чего пережила, но теперь всё позади. Сейчас приедет полиция, и всё будет хорошо.
Девушка не прекращала рыдать.
— Да что с тобой? — эта истерика бередил мои и без того расшатанные нервы.
— Я не знаю, что делать, — всхлипнула девушка. — Меня продал мой брат. Я не могу вернуться домой.
Я тяжело вздохнул:
— Это, конечно, хреново, не спорю, — рассудил я, — но лучше обратись по этому поводу в полицию. Напиши заявление там… Не знаю.
— Они ничего не сделают.
— А я-то что сделаю? — меня начал раздражать это диалог.
— Ты убил работорговцев. Убей и его.
У меня аж бровь от удивления приподнялась.
— Знаешь, возвращайся ко всем, — сказал я. — Потом разберёмся.
Я направился в главное здание, чтобы засесть на четвёртом этаже и наблюдать за дорогой, но девушка вопреки моему приказу, потащилась следом.
— Как тебя хоть звать? — спросил я.
— Олеся.
Поднялись на четвёртый этаж. Рядом с открытой дверью до сих пор лежал человек с простреленной головой. Я перешагнул его, а Олеся обошла стороной по стенке.
Зайдя в кабинет, я взял стул и уселся у окна. Положил на колени штурмовую винтовку и уставился в темноту, раздумывая над тем, какие ещё приготовила эта ночь.
— Бери стул, присаживайся, — велел я своей навязчивой спутнице. — Если опять начнётся стрельба, беги и прячься.
— Ты… ты правда их всех убил? — неуверенно спросила Олеся. Я не ответил. Это было очевидно.
— Ты поможешь? — снова спросила она.
— Не знаю, — вздохнул я. — Где живёшь хоть? Местная?
— В Северном. Пятый микрорайон. Новостройки. Там у нашей семьи квартира. Но я не могу туда вернуться. Там — брат.
— Родители где?
— Померли.
— Родственники?
— Они далеко, и им не до меня.
— А зачем брат тебя продал?
— Нужны были деньги на наркоту. Все его дружки — наркоманы. У нас в квартире сейчас притон. Я не знаю, где жить.
— Паршиво, — вздохнул я. — А сама учишься или работаешь?
— Работала. В пиццерии. Я до шестого общего доучилась и пошла работать. У тебя закурить не найдётся?
— Не курю. Послушай, ты, конечно, извини, но у меня у самого проблем вагон. Вряд ли что-то смогу для тебя сделать, — произнёс я. — Понимаешь?
Девушка грустно кивнула.
Потом мы разговорились. Олеся рассказала, как брат подсел на наркотики полтора года назад. Поначалу это было почти незаметно, а странности в поведении списывали на дурной характер. Потом из дома стали пропадать вещи. Отец ничего не делал — он беспросветно бухал, отчего и скопытился, схватив сердечный приступ на пятидесятом году жизни. Мать померла ещё раньше — несчастный случай на производстве. Вскоре брата выгнали с работы, денег стало совсем мало, в квартиру всё чаще стали наведываться его дружки. И вот пять дней назад вечером пришли несколько дагестанцев и просто забрали Веру, отвезли сюда и заперли с другими девушками. Тут-то она и узнала, что это работорговцы, и её, скорее всего, перепродадут в какой-нибудь подпольный бордель.