Тёмный Рассвет. Дорогой ненависти

Керимов Тимур

— Сайлорен… — никакого ответа. Только тот же слабый стон. Ломая ногти, Бэрилл начала торопливо распутывать узлы на веревке, удерживающей пленницу в воздухе. Та не реагировала. Наконец веревка поддалась — и Бэрилл едва сумела удержать безвольное, бессильное тело, повалившееся прямо в багровую лужу. Девушка, уже забыв думать о крови, опустилась рядом на колени, не обращая внимания, как кровь быстро пропитывает одежду и начинает холодить кожу.

— Сайлорен, очнись. Что произошло? — шептала она, убирая черные, свалявшиеся волосы с мертвенно бледного лица. — Очнись!

Бледные, на грани синевы, веки дрогнули. Дыхание оставалось таким же неровным,

но Бэрилл показалось, что подруга стала дышать чуть глубже. И перестала стонать.

— Очнись, Сай!

И она очнулась. Глаза медленно раскрылись — и глянули на Бэрилл двумя горящими фиолетовым огнем драгоценными камнями, ледяными, словно действительно сделанные из камней глаза статуи. В них не было и намека на прежнюю изумрудную зелень, теплоту и мягкость. В них была ненависть и смертельная, яростная злоба. Тонкая, с выступающими костями запястья, вывихнутая и изломанная по суставам окровавленная рука взметнулась вверх в неестественно быстром, немыслимом после таких переломов, движении и потянулась к горлу Бэрилл…

И девушка с отчаянным криком проснулась.

* * *

На шум прибежал Люк, через пару мгновений явился Йода. Они склонились с двух сторон над бледной, все ещё не пришедшей в себя Бэрилл. Скайуокер сжал ее ладонь — она была холодная и влажная от внезапно выступившего пота.

— Бэри, Бэри, что с тобой? — прошептал он охрипшим от тревоги голосом.

— Что видела ты? — уши зеленокожего магистра настороженно приподнялись.

— Ее… — выдохнула девушка, с трудом успокаивая дыхание. — Сайлорен…

Люк чуть нахмурился.

— Она мертва, всё это в прошлом…

— Она — кто это? — перебил его Йода.

— Девушка одна, — почти сквозь зубы процедил Люк. — Ученица ситхов…

— Моя подруга, — Бэрилл медленно села и отняла свою руку у Скайуокера. Теперь ее взгляд остановился на магистре джедае. — Когда-то давно я спасла ее, потом — она меня. А потом мы все оказались в ловушке на имперском крейсере…

— Именно из-за нее, — пробормотал Люк, но Бэрилл не среагировала.

— Мы улетели, а она осталась, — голос девушки дрогнул. — Одна против них двоих, против всех… Ей было не спастись.

— Отпустить воспоминания о ней должна ты, — нахмурился Йода. — Слишком часто о ней думаешь.

— Я предала ее, — шепнула Бэрилл, чувствуя, как глаза начинает щипать от слез. — Обрекла на страшную гибель.

— А она обрекла на смерть сотни наших ребят на Хоте, — в сердцах воскликнул Люк. — Прекрати о ней плакать! Она мертва!

— Что видела ты? — повторил Йода, присаживаясь рядом.

— Ее. Замученную, но живую… — язык не поворачивался описать ужас того нечеловеческого взгляда и движения руки с переломанными костями.

— Кричала почему ты? — маленькая зеленая лапка магистра коснулась запястья девушки.

— Она… она хотела меня убить.

— Твоё воображение всё это, — вздохнул старый джедай. — Воображение и привязанность. Не должен джедай привязанности иметь. Зло они. На Темную сторону ведут. Страх порождают. Коришь ты себя за ее гибель — отсюда и кошмар твой. Не должна ты этого делать. Ученица ситхов сама ситхом стать могла. Хорошо, что разлад в их рядах произошел. Не будет Свету ещё одной угрозы.

— Она страдала, — видение не хотело отпускать, снова и снова рисуя кровавую лужу на полу и узенький багровый ручеек на камнях. — Из-за меня.

— Темная сторона — страданий путь,

подумать об этом следовало ей, когда избирала служение ситхам, — сурово произнес Йода. — Смерти нет, есть только Сила. Должна перестать ты вспоминать о ней. Все, что было, уже прошло. Отпусти вину за неё, со скорбью вместе.

Бэрилл молча кивнула. Да, магистр прав, у джедая не может быть привязанностей. Если бы не их дружба — база «Эхо» стояла бы до сих пор. Мадина рассуждал верно — никто, кроме Сайлорен, не мог дать Императору информацию о местоположении базы. И если в конце концов ее убили — может быть, это было милосердно?

Но почему-то такие мысли не приносили желанного успокоения…

Интерлюдия

Дарт Вейдер неподвижно сидел в своих покоях на «Палаче». Он размышлял, медитировал, отпуская свою Силу, вслушиваясь в ее пульсацию, а огромный линейный крейсер медленно плыл в океане далеких огней, такой крошечный клочок жизни, отделенный от вечной ледяной пустоты только хрупкой скорлупой брони. На всех палубах служба шла своим чередом, но никому из экипажа даже в голову не пришло бы побеспокоить темного лорда в его личных апартаментах — практически пустой комнате, спальне, в которой не было даже кровати, а только сфера медитационной камеры в углу. Но что бы увидел безрассудный храбрец, осмелившийся заглянуть в это безжизненное, почти медицински стерильное помещение? Заметил бы он замершие на полу складки тяжелого черного плаща или дрожащий на поверхности маски отблеск страха? Едва ли. Мысли, темные и тяжелые мысли роились в голове владыки ситхов. Было ли в них что-то пугающее? Только одно существо в Галактике, а, может быть, и во всей Вселенной, могло вселить страх в мрачный сумрак души Дарта Вейдера. И только его одного Повелителю Тьмы приходилось ждать, чтобы потом преклонить пред ним колени. Дарт Вейдер мог бы бояться своего повелителя, но сейчас не чувствовал ничего. Привычная пустота наполняла его истерзанную страстями и ненавистью душу. Иногда ему даже хотелось, чтобы кто-то пришел, но ничего не происходило, и он ждал, сохраняя одинокое терпеливое бодрствование, приучая себя к нему и постигая главную добродетель ситхов — терпение.

Он умел ждать долго. Очень и очень долго. Наконец звук динамика нарушил мертвую тишину пустой комнаты. Дарт Вейдер подошел к голографическому проектору и грузно опустился на одно колено, склоняя голову и не глядя на мерцающий голубоватый свет, собирающийся в укутанную широким простым плащом сухую фигуру. Низкий капюшон почти полностью закрывал старческое изможденное лицо. Только желтые, точно у демона, глаза светились в отбрасываемой тени. Голограмма была огромна, в последнее время Император Палпатин стремился демонстрировать собственное величие даже наедине с собственным учеником и доверенным лицом.

— Можешь встать, мой верный слуга, — прозвучал тихий и чуть хрипловатый приказ.

Вейдер даже не пошевелился, по-прежнему не отрывая взгляда от пола.

— Каким будет твое повеление, учитель? — спросил Дарт Вейдер, умеряя мощь голоса, как будто мог им разбить хрупкое полупрозрачное изображение.

— В Силе произошли серьезные изменения, — буднично сказал Император, — будущее серьезно переменилось.

— Я почувствовал, — лаконично отозвался Дарт Вейдер.

— Наши враги, Люк Скайуокер и та девчонка-джедай, обрели новые силы, — шепнул Император, и звук его голоса странным образом заполнил все помещение.