Темный рай
Шрифт:
В двадцати ярдах от опушки леса Таунсенд поднял ружье и дважды выстрелил. Тигр тут же рухнул замертво. Собаки снова набросились на безжизненное уже тело зверя, но прибежавшие проводники быстро отогнали псов.
Мэри сидела на небольшой кушетке, и по щекам у не катились слезы. Душа разрывалась от жалости. Она увидела, как ковбой и Шеффилд поздравляют Таунсенда. По том Таунсенд позировал перед камерой, подняв голов мертвого зверя за уши, На лице судьи сияла широкая улыбка самодовольной гордости за содеянное.
В памяти Мэри всплыл интерьер кабинета Таунсенда: головы и шкуры на стенах,
Видеопленка кончилась. Мэри нажала на пульте кнопку «стоп», и телевизор тут же переключился на комический сериал «Мерфи Браун» с его идиотскими шуточками и очень неуместным в данной ситуации смехом за кадром. Мэри выключила телевизор и на дрожащих ногах поднялась из кресла.
Все записанное на видеопленке, за исключением разве что верховой езды, было противозаконно, не говоря уже об этических аспектах. Опубликовать один такой кадр в прессе, и на карьере Таунсенда можно ставить крест. Превосходный материал для шантажиста! И замечательный мотив для убийства шантажиста.
Первым порывом Мэри было желание отнести пленку Куину, но что на самом деле демонстрировала съемка? Никто на пленке не говорил о месте охоты. Неясно, кто снимал фильм. Таунсенд мертв, и какое теперь имеет значение, что судья как браконьер застрелил беззащитное животное? Куин мог узнать негодяев, участвовавших в охоте. Он мог узнать Шеффилда, но мало что смог бы предъявить ему в качестве обвинения. Господи, человек уже прошел по статье о непреднамеренном убийстве. Верхом наивности со стороны Мэри было бы полагать, что кто-то снова потащит Шеффилда в суд штата Монтана чтобы осудить за участие в незаконной охоте.
Мэри все еще держала в руках том Мартиндейла-Хьюбелла, не желая открывать книгу. Она заранее знала, что ей не понравится содержание. Но шар был пущен, и ничто уже не могло остановить его. Мэри просмотрит все материалы от начала до конца, потому что должна это сделать. Набрав в легкие побольше воздуха, она перевернула обложку.
Первые сто страниц книги были вырваны, чтобы освободить место для стопки листов из записной книжки судебного секретаря. Знакомые зеленые страницы, испещренные стенографическими записями с пометками красными чернилами. Привалившись к столу, Мэри просмотрела записи, все больше мрачнея и чувствуя, как ноет сердце при чтении заметок Люси о людях, которых она шантажировала.
Таунсенд, характеризуемый Люси как «эгоистичный старый дурак»:
Кишка у него танка тягаться с такими матерыми псами, но он все же влез не в свое дело. Его сожрут заживо. И поделом…
Кайл Коллинз, актер, чьи человеческие качества явно не сочетались со сценическим имиджем:
Если бы его поклонники только узнали, что способен вытворять этот придурок после нескольких доз брайсовского кокаина… Я сказала, что позволю
Люси детально описала схему работы небольшого охотничьего клуба Брайса. Тот заказывал экзотических животных на черном рынке. Стоимость охоты зависела от вида животного и определенных обстоятельств. Время от времени Брайс предлагал охоту бесплатно, если речь шла о нужном человеке. Игра Брайса заключалась в том, что он записывал событие на видеопленку и хранил ее в безопасном месте до лучших времен, когда ему могла понадобиться помощь того или иного бизнесмена, политика, голливудского актера. Брайс не шантажировал их в прямом смысле этого слова – он просто хранил пленку. Брайсу не нужны были деньги. Люси полагала, что ему не нужна была и лояльность всех этих людей. Что действительно было нужно Брайсу, чем он по-настоящему упивался, так это властью.
Мне нравится играть с Брайсом. Он – настоящий игрок. Брайс знает правила игры. И принимает в нее других игроков, если они обладают эквивалентным талантом, и я действительно считаю, что Брайс не имеет ничего против того, что я вытягиваю денежки из его друзей. Брайс верит в закон выживания сильнейшего. Беззаботные должны платить за собственные ошибки. Для нас это действительно игра. Игра жизни. Все это, да еще замечательный секс, пусть не такой потрясающий, как с ковбоем, но, разумеется, более… авантюрный… Кузина Крокодилица не желает делить Брайса со мной. Я бы могла послать ее куда подальше, но она вполне способна пришить меня за это…
Были и другие подробности. Без зазрения совести Люси писала о том, как ей удалось достать копию пленки со сценами охоты Таунсенда и как она угрожала ему передать материалы телекомпании Си-эн-эн. Люси красочно расписывала оргии на вечеринках Брайса, что она там видела и слышала, как извлекала из этого выгоду, какими слабостями своих жертв пользовалась и какие деньги делала на своем бизнесе.
Дрожащими руками Мэри закрыла книгу и отложила в сторону. Ее подруга, ее закадычная подруга оказалась шантажисткой! Бессовестной, паразитирующей шантажисткой. Тысячи долларов. Десятки тысяч долларов. Возможно, и больше. Деньги, вытянутые у богатых, знаменитых и власть имущих «клиентов». Они безропотно платили за призрачное обещание хранить в тайне их грязные делишки. Согласно записям, их было с полдюжины мужчин и несколько женщин – людей, которые с радостью увидели бы Люси в гробу.
– Ах Боже, Люси!.. – растирая ладонями лицо, пробормотала Мэри. Она чувствовала себя так, точно на нее вылили ушат грязи. Сквозь пелену застилавших глаза слез Мэри оглядела доставшуюся ей в наследство комнату в прекрасном бревенчатом доме и ничего не увидела, кроме грязи. Все здесь было заражено гнилью – дом, земля, машины, – все куплено на грязные деньги. Мэри захотелось убежать отсюда, сжечь все до основания и принять долгий, горячий душ.
Ты должна жить, подруга. Я дарю тебе свою жизнь… – строчка из предсмертного письма Люси всплыла в памяти Мэри, и душа ее восстала против возможности оказаться причастной к темным делам подруги.