Темный страж
Шрифт:
Он погладил ее по волосам.
– После его смерти, это одна из тех немногих вещей, которые мгновенно тебя успокаивали.
Она поднесла одеяло к своему лицу и сделала глубокий вдох. После всех этих лет она все еще могла уловить запах Мэтью.
– Он был таким маленьким, таким забавным. В его глазах плясало озорство, когда он старался пошутить. Он был таким милым, Люциан. Иногда я едва могу думать о нем. Это все еще причиняет мне боль, словно произошло только вчера. Все говорят, что время смягчает боль, но когда я думаю об этом, боль остается такой же острой и неприятной, такой же ужасной, что я едва могу дышать.
Он притянул
Джексон моргнула и положила руку себе на горло. О чем она думала? Что-то расстроило ее, когда она была решительно настроена выяснить, что происходит в этом доме. Люциан, должно быть, серьезно хотел скрыть от нее правду. Она потянулась к ювелирной шкатулке.
– Почему эти мужчины хотели убить меня, Люциан? И на этот раз дай мне правдивый ответ.
– Я не спрашивал их об этом, – он взял из ее рук шкатулку. В ней хранились украшения ее матери, драгоценные камни. Он видел их. Ребекка Монтгомери происходила из богатой семьи. У нее были бриллианты, рубины, изумруды и звездчатые сапфиры, которые были вставлены в ожерелья, серьги и браслеты. Джексон никогда не носила их, только смотрела на них.
– Тебе незачем было их и спрашивать, – заметила Джексон, – все, что тебе требовалось – это прочитать их мысли.
Ее темно-карие глаза бросали ему вызов.
Люциан покачал головой.
– За все века своего существования, меня никто и никогда не спрашивал так, как это делаешь ты. Когда я решаю, что что-то должно быть сделано, я просто делаю это. И никто не подвергает мои действия сомнению.
– Ты не Бог. Ты не можешь всегда быть правым, – ее глаза полыхнули огнем, предупреждая об ее взрывном характере.
– Я и не говорю, что являюсь Богом, но я прекрасно осведомлен об огромной ответственности, которую несу, и о тех способностях, которыми меня наградили, чтобы я мог выполнять поставленные передо мной задачи. Я могу определить степень важности проблемы, не примешивая к этому ни гнева, ни каких-либо иных эмоций, которые могу повлиять на мое решение.
– Получается, что ты берешь на себя роль судьи, присяжных и палача, Люциан. Никто не имеет такого права.
– Ты ошибаешься, ангел. На протяжении всей истории многие из моего народа нуждались именно в таком существе. Это нелегко, да и ложится тяжким грузом на наши души, но мы принимаем на себя это обязательство – защищать наш народ и человеческую расу. Я тот, кто я есть, и я не могу изменить того, что было, или того, что есть сейчас. Когда кто-то угрожает нашему существованию, мы делаем все возможное, чтобы удалить их воспоминания, не применяя жестокости, но если возникает такая необходимость, нам не остается ничего иного, кроме как сражаться. Мы имеем такое же право ходить по этой земле. Мы также были созданы по Его образу и подобию. Перед нами поставили множество сложных задач и испытаний, и мы их приняли.
– Что если кто-то совершенно невинный узнает о твоем существовании, и ты не сможешь стереть его воспоминания? Ты считаешь, что будешь вправе забрать его жизнь?
Едва заметная улыбка коснулась уголков его рта.
– За все столетия моего существования, такого ни разу не происходило. Если такой человек найдется, и его невозможно будет контролировать, мне хотелось бы иметь веские основания для существования такого феномена. А в нашем случае я хотел провести небольшое расследование. Я не могу вынести решения, не имея достаточной информации.
– Как невероятно удобно для тебя, – она обнаружила, что следует за его высокой фигурой вниз по лестнице на самый нижний этаж.
Его черные, совершенно невозмутимые глаза прошлись по ней.
– Сарказм тебе не к лицу, ангел. Признаю, у меня есть слабость к твоему грешному ротику, но сарказм по поводу такого серьезного вопроса ниже твоего достоинства.
Она покраснела. С ее стороны было нечестно быть такой субъективной. Во время своей работы она привыкла с легкостью и в мгновение ока принимать решения: стрелять или не стрелять. В некотором смысле, она тоже выполняла роли судьи, присяжных и палача. Она никогда не сталкивалась с трудностями в принятии решений, подобных этим, но она знала пару офицеров, преследовавших подозреваемого, который в свою очередь держал в руке что-то блестящее, и ими было принято решение стрелять. Потом ни один из офицеров не смог смириться с тем, что застрелил безоружного подростка. Один покончил жизнь самоубийством, а второй оставил службу и до сих пор борется с ночными кошмарами и алкоголизмом. Как бы она сама справилась с жизнью, заполненной такими темными решениями? Ее ум отказался отвечать на такой вопрос.
– Я сожалею, Люциан. Ты прав. Я рада, что я не ты, и я никогда не смогла бы прожить твою жизнь или принимать твои решения. Мне хватает и моих трудностей, – она положила свою ладошку на его руку, – я говорю совершенно серьезно.
– Тебе нет необходимости извиняться передо мной, Джексон. Мы быстро принимаем жестокие решения, и это влияет на нас больше, чем сама жизнь. Я знаю, как это трудно для тебя, и, в конце концов, ты все еще знаешь меня не очень хорошо.
Лишь некоторое время спустя Джексон поняла, что Люциан так и не дал ей никакой информации, которой она интересовалась. Она все еще понятия не имела, почему эти трое мужчин вломились в их дом, и чего они хотели. Или что сделал Люциан, чтобы справиться с ситуацией.
Глава 13
В первую очередь Люциан позаботился о волках, помогая Антонио загнать их в клетки и подготовить к перевозке. Благодаря его успокаивающему прикосновению, волки были вполне готовы совершить обратное путешествие – назад, в канадские леса. Люциан, казалось, не торопился, уделяя тщательное внимание каждому животному, особенно альфа-паре. Он смотрел в глубины их глаз, обменивался с ними чем-то диким и примитивным, чего, как была уверена Джексон, ей никогда не понять, но что представлялось ей невероятно прекрасным. На ее глаза навернулись слезы, когда она смотрела, каким нежным он был с животными. Люциан не переставал поражать ее.
Когда они наблюдали, как грузовик отъезжает от поместья, Джексон взяла его за руку, испытывая чувство печали от того, что такие создания покидают их. Они были частью Люциана. Такие же дикие и неприрученные.
– Не будь меня, тебе не пришлось бы отсылать их.
Незамедлительно все внимание Люциана оказалось сосредоточено на ней. Склонив свою темноволосую голову над ее светловолосой, он одной рукой обвил ее узкую талию.
– Ты – моя жизнь, единственное, что действительно имеет для меня значение. Я смогу прожить без волков. Смогу прожить без моего народа и вдали от моего дома, но я не смогу прожить без тебя. Это было наше совместное решение. Мы не навсегда покидаем наш дом, всего лишь навсего берем небольшой рабочий отпуск. Волкам было бы трудно находиться за пределами их естественной среды обитания без меня. Если кто-либо еще попытается отравить их, а меня не будет поблизости, чтобы дать им соответствующие советы, некоторые из самых молодых смогут съесть отравленное мясо.