Температура желания

Я очнулась на больничной койке. Вокруг постоянно что-то пищало, и пахло лекарствами. Я подняла руку, оценивая масштаб трагедии. Не так уж и плохо. Сколько же времени я провела в бессознательном состоянии?

Хотелось бы сказать, что не помню, почему оказалась здесь. Но проблема как раз в том, что помню слишком отчетливо. Его слова, дыхание на коже, прикосновения. Помню, как его дернуло током в первый раз. Помню, как кричала, как его вырубило вторым ударом, как было больно и страшно.

В ушах все еще звучали сирены. Чьи-то руки на ожогах, кислородная маска, много света, стук колес тележки, тряска в машине скорой помощи. Меня тошнило, я постоянно просила воды, кусала губы и плакала.

Казалось, что все под контролем. Он был милым парнем. Мы часто тусовались вместе, много шутили и смеялись. Тогда его температура казалась чем-то необычным, новым, крутым. Я не задумывалась о том, что он может причинить боль, что эмоции могут выйти из-под контроля.

На что я надеялась?

В комнату постучались, я села и на автомате провела рукой по волосам. Не знаю, стало ли лучше, не знаю, как выгляжу, но стоило попытаться. «Войдите» – бодро отозвалась я. В комнату осторожно заглянул Кай, вызывая у меня невольную улыбку.

Кажется, мы не общались уже несколько лет. Что он здесь делает?

– Привет, слышал, что произошло, ты как? – мягко спросил он, протягивая мне руку. Наш маленький ритуал из детства. Я всегда успокаивалась, угадывая эмоции по температуре его кожи. Вот и сейчас я коснулась его пальцев. Теплые. Он рад видеть меня.

Наши родители дружат, поэтому раньше мы постоянно играли вместе. Кай был милым, добрым и теплым мальчиком. Только вот в средней школе резко изменился. Стал молчаливым и холодным, ни с кем не общался и часто сидел в библиотеке. Мы отдалились и, кажется, это устраивало нас обоих. О том, что он из саламандр, я узнала позже, но общение с ним помогло лучше их понять и, видимо, лишило природного страха неизведанного.

Саламандры не могут контролировать температуру своего тела, она изменяется в зависимости от эмоционального состояния. Точные параметры не известны, но рамки колеблются от нуля до шестидесяти градусов. При этом сами больные не восприимчивы к ожогам или обморожениям.

Случаи, когда саламандры сближаются с людьми, особенно девушками, и обжигают их, происходят часто. Достаточно часто, чтобы лишить их большого количества прав и свобод.

В учебниках по биологии написано, что эта болезнь появилась в следствии мутации и локализована в Y-хромосоме. Словом, болеют только мужчины, и их наличие в обществе является серьезной проблемой.

Я с сожалением перевела взгляд на черный ошейник Кая. Из-за единичных срывов страдают все саламандры, даже такие безобидные, как он. Специальное устройство постоянно отслеживает температуру и бьет током, если допустимая норма превышена.

– Привет, я в порядке, что ты делаешь здесь? – с улыбкой спросила я. Он опустился на стул рядом с кроватью.

Смотреть на Кая сплошное удовольствие, он вырос в красивого мужчину. Высокий, аккуратно уложенные светлые волосы, синие глаза, чистая кожа, хорошо сложен, прямо образцовый выпускник. Наверное, девушки бегали бы за ним, если бы не был саламандром. Кажется, сейчас он на последнем курсе. На воротнике белого свитера висели очки, испортилось зрение в библиотеке?

– Наши родители обсудили… сложившуюся ситуацию и решили, что мне лучше присмотреть за тобой… какое-то время. Я пришел забрать тебя, – негромко ответил он. – Если ты, конечно, не против и… не боишься меня, – робко добавил юноша.

Беспокоятся о том, что Марс снова причинит мне вред? Логично, ведь саламандры могут без страха касаться друг друга. Если что-то случится, Кай сможет защитить меня. Я тихо усмехнулась. С каких пор мне требуется защита от собственного парня?

– Ты знаешь, что с Марселем? – спокойно спросила я, будто говорила не о виновнике моего заключения в больнице.

– Ты ведь понимаешь, что игнорирование электрического сигнала и нанесение обширных ожогов приравнивает его к… опасному для общества? – негромко уточнил Кай после короткого вздоха. Я сглотнула.

– Понимаю, – кивнула я. – Просто хочу убедиться, что он в порядке.

– Сейчас он содержится в изоляторе академии, хочешь увидеть его? – осторожно спросил юноша.

– Да, – подтвердила я.

– Я не стану отговаривать, но мне придется пойти с тобой, – предупредил саламандр.

– Я не против, – ответила я.

– Ладно, тогда собирайся, я подожду внизу.

Не ожидала, что Кай вот так просто согласится провести меня к «опасному для общества». Но мне нужно увидеть его как можно скорее. Хочу услышать, что он скажет. Понять, что чувствует. Сейчас ему наверняка хуже, чем мне. Преступить черту для саламандра все равно, что отсечь часть жизни. Не представляю, какие последствия его теперь ждут.

Я соскочила с кровати и подошла к зеркалу. Русые волосы растрепаны так, что едва достают до плеч, искусанные губы выглядят хуже некуда, зеленые глаза опухли то ли от слез, то ли от долгого сна. Умыться, причесаться и одеться. Все-таки на свидание с парнем иду, не хухры-мухры.

Кай послушно ждал меня в холе. Он сидел на лавочке с книгой в руках, очки перекочевали на его нос. Какой милый ангелок, и чего ради притворяется молчаливым букой постоянно? Что это он там читает? Я подкралась ближе и заглянула за плечо. История уголовного права? Кажется, припоминаю, что он учится на юридическом.

– Ты готова? – невозмутимо спросил Кай, поворачивая голову. Какой же он котик в очках, так бы и затискала.

– Да, поехали в академию, – ответила я, делая вид, что совсем не взволнована.

Мы вышли из больницы и нырнули в ближайшую станцию метро. Оттуда с парой пересадок без проблем добрались до академии. Кай учится здесь на четвертом курсе, а мы с Марсом на третьем. Столько шансов упущено. Мы могли бы дразнить наивных студенток своей дружбой.

Изолятор для провинившихся саламандров находился в подвале. Я сюда никогда не спускалась и слышала, что студенты попадают сюда достаточно редко. В основном инциденты происходят уже после выпуска из-за чего требования академии постоянно ужесточаются.