Тень Арднейра
Шрифт:
«Впрочем, у меня еще будет время поразмыслить над этим», – подумала она, – «точно так же, как и время сразиться с врагами».
Тэут-Ахи поднялась и, покрепче сжав любимое копье, зашагала туда, где ждала ее месть, к потухшему Айрун-ха, который был когда-то ее домом.
…Она шла недолго, день только единожды сменил ночь, и, добравшись до ворот, шагнула в облик демона.
– Выходи! Выходи, предатель! И сразись, если не боишься!
Тишина. Только чугунные завитки плавятся от жара ее гнева.
Тэут-Ахи пожала плечами и шагнула
– Выходи, Тиорин Элнайр! – ярость Тэут-Ахи взметнулась к самому небу дымным огнем, слизнула неведомо как выращенное на камнях дерево…
Но предатель не спешил явиться пред ее очи, а потому Тэут-Ахи просто пошла вперед, сжигая все на своем пути.
… К вечеру дворец был охвачен пламенем. Но этого казалось мало; возможно, Враг затаился в подземельях? И она смело шагнула в уцелевший портал, несколькими взмахами копья отделалась от надоедливых таверсов.
– Что, предатели, получили?
Один из них, крупнее прочих, трусливо поджал хвост и бросился наутек. Вот вам и предводитель клана… Тэут-Ахи даже не стала его догонять, ей ли бояться хвостатого ящера? Еще некоторое время она наслаждалась, круша все подряд, затем остановилась над возрождающей купелью.
И рассмеялась.
Мог ли Тиорин Элнайр подумать, что последней в его драгоценную купель шагнет та, от кого он в свое время отделался?
– И больше никого здесь не будет. Никогда.
Тэут-Ахи с головой погрузилась в исцеляющее пламя; оно бурлило в ней, возвращая силы… Ей казалось, до былого могущества – рукой подать. А вынырнув и ступив на горячий базальт, она росчерком копья отвалила тонкую перепонку, которая защищала купель от застывшей далеко внизу лавовой реки.
И то, что жило в купели, с тихим мелодичным звоном потекло вниз, застывая мертвыми наплывами на черной корке лавы.
Удовлетворенная, Тэут-Ахи присела на гранитную глыбу и задумалась. Безусловно, дворец Тиорина получил сполна. Но где сам предатель? И не замышляет ли чего против нее и ее беззащитных пока братьев?
Будущее снова было туманно, словно скрылось за дымной завесой.
И Тэут-Ахи, спохватившись, решила действовать. Теперь ее путь лежал к восходу солнца, туда, где спали неспокойным сном три старших эрга. Три огненных бога.
Севетр, закусив удила, стрелой летел на восток. Позади остались и Айрун-ха, и нарядный, привыкший к роскоши Айрун. Впереди жемчужной сетью сверкали ручьи и темнела высокая кромка Ирвингова леса. А там, если следовать по широкому тракту, по правую руку мирно расположилось имение герцогини де Гиль.
Тиорин Элнайр и сам толком не знал, отчего ему вновь хотелось повидаться с Кайриной: одна его половина твердила, что не следует лишний раз беспокоить больную и старую женщину, другая же нашептывала, что отпущенное герцогине время стремительно истекает, и что, возможно, это будет их последняя встреча. К тому же, на серебряной цепочке приютился у сердца заветный рубин с каплей крови младшего эрга, и, вопреки здравому смыслу, лорд Саквейра собирался оставить его своей давнишней любви. Чтобы до самого последнего часа она могла согреть немеющие пальцы о твердые и чистые грани драгоценности.
Потом его мысли вернулись к Вейре Лонс, новорожденной леди Саквейра, отчаянной попытке убийства эрга и неведомому талисману, который смог воспрепятствовать переходу.
За Вейру он почти не тревожился. Разумеется, замысел ее простому смертному показался бы весьма рискованным, но ведь она больше не была обычной девушкой, она была эргом, пусть и совсем молодым. Как бы не сложились обстоятельства, убить эрга – весьма и весьма сложно… Даже в человеческом обличье, на которое она так рассчитывала.
Совсем другое дело – талисман. Были на этот счет у Тиорина соображения; но он все еще гнал их от себя, пытался скрыться, словно от осиного роя. Потому как, окажись его догадка верной… Тогда нешуточная опасность угрожала и Вейре, и младшим эргам, и всем Серединным землям.
– И если это так, то нам всем придется несладко, – пробормотал он, направляя Севетра к парадному подъезду особняка Кайрины.
…Ничего не изменилось в спальне герцогини. Все та же огромная кровать с обвисшей пеной кружева, тяжелый запах лекарских снадобий, напрочь забивший даже запах немощного тела, все та же девушка в изголовье, трясущимися руками наливающая в ложечку нечто темное и остро пахнущее. Едва завидев эрга, она засуетилась, расплескала лекарство на подушку, принялась наливать снова… Но он только кивнул ей на дверь.
– Иди.
Эрг склонился над Кайриной де Гиль.
И с внезапным, продирающим по позвоночнику страхом понял, что ее красота умирала, так же, как и она сама.
Отблески того огня, что горел внутри Кайрины, слабели с каждым хриплым, натужным вздохом. Восковое лицо под серебряным венцом когда-то густых волос уже застыло неподвижно, и только легкий трепет ресниц еще говорил о том, что герцогиня жива.
Тиорин осторожно взял ее руку в свою, сжал непривычно холодные пальцы. Кайрина уже омыла руки в реке вечности, и теперь холод медленно поднимался вверх, к сердцу. Темные, жалкие стрелки ресниц дрогнули.
– А… Это ты…
Он попытался улыбнуться, проклиная собственное неумение лгать.
– Посмотри, что я тебе принес.
Свободной рукой Тиорин стянул с шеи цепочку.
– Видишь, не стоило тебе так волноваться. Я разыскал Око Пламени, и теперь возвращаю его тебе.
И он вложил горячий рубин в руку Кайрины.
Складочки в углах ее рта обозначились чуть резче. Герцогиня улыбалась.
– Это… он… Я узнаю тепло…
– И теперь никто уже не покусится на него, – заверил ее Тиорин, – он твой, как и раньше.