Тень единорога
Шрифт:
Пить ей совсем не хочется, тем более, что у паренька хорошего вина водиться не может просто по определению. Но ей нравится дразнить этого несмышленыша, в особенности после того, как он, сам того не подозревая, заставил ее сегодня понервничать.
Пока Соня не увидела этого Мерцилия своими глазами, она никак не могла быть уверена, что все пройдет гладко. Ведь никогда не знаешь, на что способны колдуны и чернокнижники. Конечно, большая часть из них — самые обычные шарлатаны, и их легко запугать, подкупить… зачастую даже куда проще, чем обычных людей. Но встречаются же ведь в их рядах и подлинные адепты черного искусства. А с такими ухо нужно держать востро, тем более, что фолиант «Магических арканов», судя по всему, и впрямь представляет собой изрядную ценность, иначе Волчица никогда не отрядила бы за ним Соню, заставив воительницу проделать столь долгий путь.
Но этот Мерцилий явно никакой опасности из себя не представляет, и затесался в эту историю, скорее всего, случайно. Так что…
Паренек взирает на гостью с ненавистью. Но к этому Соня вполне готова.
— Слушай, парень, — она отказывается от своего ернического тона, потому что ей наконец таки становится жаль этого бедолагу Мерцилия. — Я тебе ничего плохого не желаю, просто так уж вышло… Это судьба, такое случается. Если читал всякие умные книжки, то должен знать: таков порядок и закон вещей. Иногда человеку везет, иногда нет. Тебе не повезло, ты нацелился на одну вещь, которую очень сильно хотят заполучить другие люди. И желание их настолько велико, что они не остановятся ни перед чем. А такой мальчишка, как ты, для них — незначительнее мухи, так что… Ты сам скажешь Раззаку, что отказываешься от покупки, или мне сделать это за тебя? Небо свидетель, мне несложно будет оказать тебе такую услугу. Опять же, сэкономишь деньги на покупке… Лучше купи себе пару штанов, или второе кресло в эту комнату, а то вдруг еще кто в гости заглянет, неудобно же право слово!..
Но в ответ на ее дружелюбную улыбку белобрысый мальчишка скалится, точно загнанный в угол лисенок-альбинос.
— Вы… вы… — наконец выдавливает он, — вы явились сюда, в мой дом, незваной и непрошеной, чтобы оскорблять меня и угрожать, чтобы заставить меня…
— Ну, да. Да, конечно, наконец, ты это понял, — невозмутимым менторским тоном подтверждает Соня. — Именно для этого я сюда и явилась… но не для оскорблений, конечно, потому что оскорблять тебя не имею ни повода, ни желания. Но я пришла к тебе, чтобы угрожать, а если понадобится — сделаю и кое-что похуже, можешь в этом не сомневаться. Но «Магические арканы» ты не купишь. — Она недолго молчит, затем добавляет, вопросительно подняв бровь: — Поверишь мне на слово, или нужны доказательства?
Однако мальчишка, судя по всему, впервые в жизни столкнулся с подобной неприкрытой дерзостью. Похоже, насколько Соня способна судить, он родом из благородных. Либо из обедневших дворян, либо даже из семейства побогаче, но сбежал из дома в поисках запретных знаний. Семейство-то, наверняка, готовило отпрыска к ратным подвигам и выгодной женитьбе, но он решил, что путь его лежит в область запретных знаний и темных таинств… Любопытно узнать имеет ли он к этому хоть какие-то основания?
Сама Соня, увы, лишенная магического дара, не в силах судить о его наличии у других, но готова предположить, что какие-то задатки у малыша Мерцилия имеются. Просто так, ни с того ни с сего, высокорожденный мальчишка не стал бы сбегать из дома и не выбрал бы полную превратностей судьбу магика. Правда не понятно тогда, почему он живет один, не имея ни учителя, ни наставника… Впрочем, Соню это совершенно не касается и не интересует.
Тем временем, мальчишка, должно быть, перебрав все доступные ему средства воздействия на грозную гостью, решает испробовать мольбу. С жалобным видом он прижимает руки к сердцу:
— Госпожа моя, я понимаю, что кому-то нужна эта книга, но поверьте, не может быть во всем мире человека, чья нужда была бы сильней, чем моя собственная. Мне необходимо заполучить «Магические арканы». Я не в силах объяснить вам, зачем и почему, ибо вижу, что вы не владеете волшебным даром, но… — Лицо его искажается, он то ли судорожно пытается подыскать наиболее убедительные аргументы, то ли попросту тщится удержаться от слез. — Просто поверьте, госпожа моя, что эта книга мне жизненно необходима! Или вы желаете моей гибели?
— Ну, разумеется, нет. — Соня готова утешающе потрепать паренька по вихрастой голове, но он сидит от нее слишком далеко, и она вовремя удерживается от столь нелепого, жеста. — Именно потому что я не желаю тебе зла, я и пришла тебя предупредить. Поверь, в обладании этой книгой для тебя гораздо больше опасности, нежели пользы.
Будь перед ней кто другой, Соня сказала бы проще: «Забудь про книжонку, целее будешь, если жизнь дорога!..»
Но с такими, как этот Мерцилий, с благородными и возвышенными душами, можно говорить лишь столь же благородным и возвышенным языком, иного они просто не понимают. Стоит им услышать грубое или недостаточно куртуазное, по их понятиям, слово, как у бедолаг уши словно заклеивает воском, а мозги начисто отключаются и теряют способность воспринимать реальность. Так что Соня, превозмогая себя, тщится вспомнить те остатки благородных манер, кои с таким трудом вбивали в нее в юности. Ей по-прежнему хочется надеяться, что с этим мальчишкой удастся обойтись без крови.
Однако любезность гостьи магик ошибочно принимает за мягкотелость. Внезапно распрямив плечи и выпятив грудь, он надувает щеки, должно быть, уверенный, что выглядит грозно и авторитетно, и торжественно заявляет Соне:
— Госпожа, заявляю вам со всей определенностью, что фолиант, именуемый «Магические арканы и пермутации элементов» должен принадлежать мне, по нашей договоренности с торговцем Раззаком, и нынче же на закате солнца я намерен его приобрести. И ничто из того, что вы скажете или сделаете сейчас, не повлияет на мое решение. — Внезапно паренек сбивается с напыщенного тона и по-петушиному срывается на крик: — Вот из-за таких, как вы — тупых, самоуверенных, жестоких — все идет наперекосяк в нашем мире! Такие, как вы — они все портят, уничтожают вокруг себя, заставляют, принуждают тех, кто стремится к Свету, к знаниям… запрещают идти по избранной дороге, пытаются преградить путь к Высшему! Вы все — ущербные, ничтожные существа, убийцы знания, губители всего благородного, вы сговорились помешать мне достичь моей цели! Но я клянусь…
Соню начинает раздражать этот докучливый бред, и хотя она прекрасно понимает, что мальчишка оскорбляет сейчас отнюдь не ее саму, а лишь ведет некий застарелый неразрешимый спор то ли со своими родителями, то ли с прежними наставниками, — но ей на это наплевать. Она, в конце концов, не митрианский жрец, чтобы вселять в мятущиеся души мир и покой, и не обязана выслушивать горячечные вопли обиженного на жизнь сопляка.
Тот еще продолжает что-то выкрикивать, ничего не видя вокруг себя, поминая какие-то сожженные книги, разбитые мечты и растоптанные надежды… не замечая даже, как Соня, плавным движением поднявшись с места, внезапно, словно призрак, перемещается куда-то в сторону, — и оказывается у него за спиной.
Затыкается он, лишь когда ощущает внезапную жгучую боль в области шеи, подносит руку и… изумленно смотрит на пальцы, окрашенные алым.
— К-кровь, — выдавливает он.
— Ну да, кровь, — совершенно будничным тоном подтверждает Соня, и чуть-чуть отстраняет от горла Мерцилия свой кинжал, чтобы дать тому возможность дышать. Паренек, все еще не веря собственным глазам, взирает на перепачканные в крови руки.
— А теперь помолчи, и послушай меня очень внимательно, — произносит Соня и знает, что голос ее звучит достаточно тихо и угрожающе, чтобы наконец произвести на мальчишку впечатление. — Книга о магических арканах тебе не нужна, ты не выйдешь сегодня из дома… да, пожалуй, не выходи лучше и завтра. Ты настолько надоел мне своими глупостями, что если я, не приведи Небо, случайно я увижу тебя в городе, могу не сдержаться и перерезать твою цыплячью шейку… Вот так. — Она выразительно проводит острием кинжала по горлу Мерцилия, и тот испуганно квохчет, ощутив боль второго пореза. — Я достаточно ясно выразилась, или мне нужно начать резать тебя всерьез?
Молчание длится так долго, что Соня начинает опасаться, не потерял ли паренек сознание от непривычных переживаний. Но, вообще, поразительно, ведь все-таки этих благороднорожденных должны обучать и владению оружием, и какой-никакой выдержке и самообладанию А мальчишка раскис от первой же пролитой капли крови…
К таким, как этот Мерцилий, Соня всегда испытывала брезгливую жалость, как к существам совершенно к жизни не приспособленным и, судя по всему, самой судьбой не предназначенным к тому, чтобы уцелеть и дожить до старости. Их наивность и слабость вызывают у нее те же чувства, как вид слепых кутят… или какой-нибудь мягкотелой улитки, потерявшей свой надежный панцирь-укрытие. Они мягкие, розовые, незащищенные, их может убить любой камень, растоптать неосторожный прохожий…