Тень Гегемона
Шрифт:
– У меня есть о ком горевать.
– Это ты так думаешь, – возразила миссис Виггин. – Все так думают, пока не примут в свое сердце ребенка. Только тогда ты понимаешь, что значит быть заложником у любви. Когда есть человек, чья жизнь дороже твоей.
– Может быть, я знаю больше, чем вы думаете, – сказал Боб.
– Может быть, ты вообще ничего не знаешь.
Они смотрели друг на друга через стол, и звенящее молчание повисло между ними. Боб даже не был уверен, что это перебранка. Несмотря на накаленные слова, он не мог не чувствовать,
А может, это действительно была объективная истина и он просто не мог ее понять, потому что не был женат.
И никогда не будет. Уж если есть человек, чья жизнь гарантировала, что он будет ужасным отцом, то этот человек – Боб. Ни разу не сказав этого вслух, он всегда знал, что никогда не женится, никогда не будет иметь детей.
Но ее слова возымели на него действие: впервые в жизни он почти захотел, чтобы это было не так.
В тишине открылась дверь, и послышались голоса Питера и сестры Карлотты. Боб и миссис Виггин тут же вскочили с виноватым видом, будто их застали на каком-то предосудительном свидании. Как оно в некотором смысле и было.
– Мам, я тут познакомился с приезжими людьми, – сказал Питер, входя в комнату.
Боб услышал, как Питер лжет, и почувствовал эту ложь как удар в лицо, потому что он знал: человек, которому лжет Питер, знает, что это ложь, и лжет в ответ, притворяясь, что верит.
Но на этот раз ложь можно придушить в зародыше.
– Здравствуйте, сестра Карлотта, – сказала миссис Виггин. – Мне молодой Джулиан очень много о вас рассказал. Он говорит, что вы единственная в мире монахиня-иезуитка.
Питер и сестра Карлотта уставились на Боба в недоумении. Что он тут делает? Он чуть не расхохотался, видя их озадаченные лица, – быть может, потому, что сам не знал ответа на этот вопрос.
– Он пришел сюда, как пилигрим к святым местам, – объяснила миссис Виггин. – И смело мне сказал, кто он такой на самом деле. Питер, ты должен быть осторожен и никому не говорить, что это один из товарищей Эндера, Джулиан Дельфики. Он, оказывается, не погиб при взрыве. Ради Эндера мы должны сделать, чтобы он был здесь как дома, но ему все еще грозит опасность, так что кто он – пусть будет нашей тайной.
– Конечно, мама, – ответил Питер. Он смотрел на Боба, но его глаза не выдавали истинных чувств. Как холодные глаза змеи, непроницаемые, но источающие угрозу.
Зато сестра Карлотта открыто возмутилась:
– После всех наших предосторожностей ты взял и все так и выложил? Ведь за этим домом наверняка следят.
– У нас был очень хороший разговор, – ответил Боб. – Он был бы невозможен посреди лжи.
– Ты же знаешь, что рискуешь и моей жизнью!
Миссис Виггин коснулась ее руки:
– Вы останетесь у нас? В доме есть комната для гостей.
– Нам нельзя, – ответил Боб. – Она права. Даже то, что мы сюда пришли, выдало нас обоих. Наверное, завтра нам первым делом надо улететь из Гринсборо.
Он глянул на сестру Карлотту, зная, что она поймет его правильно – они уедут вечерним поездом или автобусом послезавтра. Или наймут под вымышленным именем квартиру и останутся на неделю. Снова началась ложь ради безопасности.
– Но хотя бы обедать останетесь? – настаивала миссис Виггин. – Познакомитесь с моим мужем? Я думаю, ему тоже интересно было бы увидеть мальчика, объявленного мертвым.
Боб увидел, что глаза Питера остекленели, и знал почему. Для Питера обед с родителями будет мучительной светской пыткой, когда нельзя будет говорить ничего важного. Может, вам было бы всем проще жить, если бы вы говорили друг другу правду? Но миссис Виггин говорила, что Питеру нужно ощущать, что он сам по себе. Если он узнает, что родители осведомлены о его деятельности, он, очевидно, почувствует, что его провели как ребенка. Хотя если он человек той породы, что может править миром, то должен справиться с тем, что родители знают его тайну.
«Не мне решать. Я дал слово».
– Мы рады были бы, – сказал Боб. – Хотя есть опасность, что ваш дом взорвут, потому что мы здесь.
– Тогда поедим в городе, – сказала миссис Виггин. – Видите, как просто? Если что-то взорвут, пусть это будет ресторан. Они за это страховку получат.
Боб рассмеялся, но Питер даже не улыбнулся. Потому что, понял Боб, Питер не знает, сколько ей известно, и потому считает этот комментарий глупостью, а не шуткой.
– Только не итальянскую еду, – сказала сестра Карлотта.
– Нет, конечно нет, – ответила миссис Виггин. – В Гринсборо вообще нет приличного итальянского ресторана.
Таким образом разговор свернул в сторону мелких и безопасных тем. Боб получил определенное удовольствие, видя, как Питер корчится от осознания потери времени на такие бесполезные разговоры. «Я лучше знаю твою мать, чем ты. И питаю к ней больше уважения.
Но любит она тебя».
Бобу было неприятно обнаружить в своем сердце зависть. От мелких человеческих чувств никто не застрахован, и Боб это знал, но он научился различать истинные наблюдения и то, что подсказывала зависть. Питеру еще придется этому научиться. Доверие, которое Боб так легко оказал миссис Виггин, между ним и Питером надо было бы строить шаг за шагом. Почему?
Потому что они с Питером очень похожи. Потому что он и Питер – естественные соперники. Потому что он и Питер легко могут стать смертельными врагами.
«Если я в его глазах – второй Эндер, то он в моих – второй Ахилл? Если бы в мире не было Ахилла, не считал ли бы я Питера злом, которое должен уничтожить?
И если мы совместными усилиями победим Ахилла, не схлестнемся ли потом в битве друг с другом, уничтожая все плоды победы, разрушая все, что построили?»