Тень и реальность
Шрифт:
Опытные йоги умеют увидеть реальное духовное «Я» с помощью полного прекращения ануманы (т. е. впадая в транс). В наше время большинство людей не способны приостановить мышление больше чем на несколько секунд. Но есть и другой метод, с помощью которого можно составить представление о нематериальной природе нашего «Я». Он описан Шрилой Прабхупадой в комментарии к «Шримад-Бхагаватам» (2.2.35). Человек начинает с того, что убеждается в достоверности собственного бытия, доказательством чего служит сам факт сомнения. Далее он должен провести различие между собой – наблюдателем – и различными частями своего тела, которые он наблюдает. Затем с помощью разума и логики он может прийти к заключению, что он в своем восприятии и действиях зависит от природы. Это означает, что все умственные функции, так или иначе связанные с деятельностью чувств, являются материальными. Настоящее положение вещей вызывает у нас недовольство. Наше сознание стремится вырваться за рамки несовершенного знания о материальном мире. Рассуждая о том, как выйти за границы ума, мы руководствуемся разумом (интеллектом), который выступает в роли высшего авторитета. Если человек
Логика не бывает безупречной
Анумана выше чувственного восприятия, потому что задает вопрос о причине. [82] Анумана начинает искать ответ, но не может довести до конца поиски. Ум является тонкой материей, тенью, легшей на сознание. Материальная энергия, побуждая душу стремиться к ведическому знанию, заставляет ум искать причину, недоступную восприятию чувств. Когда анумана принимает наставления Вед и приходит к выводу о существовании нематериальной души, ум успокаивается посредством нишчайи, непоколебимого, постоянного восприятия души. Чтобы достичь цели, к которой стремились все философы – разрешить все противоречия этого мира и подняться над ними, – необходимо успокоить ум. Причина этого объясняется в «Шри Чайтанья-чаритамрите» (Антья-лила. 4.176):
82
Лекция Шрилы Прабхупады по «Шримад-Бхагаватам» (Лос-Анджелес. 18 августа 1973): «Итак, когда в человеке действительно просыпается интеллект, он спрашивает: „Почему? Почему я оказался в этих жалких условиях и страдаю? Они мне навязаны, я не хочу в них находиться. Я не хочу умирать, а смерть тут как тут. Я не хочу болеть, а болезнь тут как тут. Я не хочу всего этого, но мне это навязывают. Я не хочу воевать, но меня посылают на войну. Почему так происходит?“ Вопрос „почему?“ необходим. Так действует разум. Такова „Кена-упанишад“, кена значит „почему“. Одна из упанишад, Кена. И Санатана Госвами, приблизившись к Чайтанье Махапрабху, тоже спросил: „Почему?“ – Ке ами, кене амая джаре тапа-трая. – Кто я такой? Почему я страдаю в этих жалких условиях?» Так проявляется разум. Санатана Госвами был министром».
«В материальном мире все представления о хорошем и плохом являются выдумками. Поэтому говорить: „Это хорошо, а это плохо“ – значит совершать ошибку».
Ум – вместилище всех противоречий. Предоставленная самой себе, анумана неспособна положить конец двойственности и противоречиям. Но когда с помощью духовного учителя душа поднимается над двойственностью мира, она полностью сосредотачивает свое внимание на луноподобной истине, лежащей за пределами мышления и восприятия. Тогда, наконец, сознание непосредственно соприкасается со Сверхдушой, ишварой. В «Бхагавад-гите» (6.6–6.7) сказано:
«Для того, кто победил ум, он – лучший друг. Но для того, кто не смог это сделать, его ум остается величайшим врагом.
Тот, кто победил свой ум, уже достиг Параматмы, ибо он обрел спокойствие. Такой человек не видит разницы между радостью и скорбью, жарой и холодом, почетом и бесчестьем».
Как говорилось во введении, философский рационализм придает особое значение анумане, или логике, считая ее сватах-праманой, самоочевидным средством постижения истины. Главным постулатом рационализма является вера в то, что ум способен постичь скрытую суть любой вещи с помощью одного глубокого размышления. Эта идея давно не нова в западной философии. Еще Аристотель говорил о nous poietikos – уме творящем, внутреннем аспекте ума, с помощью которого могут быть познаны вечные начала всех явлений.
Может показаться, что рационализм и описанный выше ведический метод постижения своей духовной природы имеют между собой много общего. Однако рационализм приходит к совершенно иному выводу. Он «рационализирует» существование или, иными словами, подводит под него фундамент ума. Когда ануманавади обсуждают ум и материю, время и пространство, добро и зло и т. д., они это делают так, словно говорят об объективной реальности. Однако на самом деле они обсуждают в лучшем случае идеи об уме, материи и прочих вещах. Когда философия объявляет человеческий ум основой реальности, место реальности на самом деле занимает тень.
Ведическая философия не признает ануману в качестве сватах-праманы. Совершенное, самоочевидное знание (сватах-сиддха-гьяна) трансцендентно. [83] Это дивья-пратьякша, божественное восприятие, не зависящее от материальных факторов и даже логических способностей ума.
В «Шримад-Бхагаватам» (2.2.6) говорится, что сватах-сиддха – это всемогущая Сверхдуша, обитающая в сердце человека. Только Ее могущество освобождает душу от необходимости рождаться и умирать в этом мире. Даже если мы смогли теоретически понять, что не являемся телом, один только разум не в силах остановить вращение колеса самсары. Кришна есть ачинтья, Он непостижим для нашего ума. Однако Он позволяет познать Себя с помощью святого человека, который является носителем Вач, ведического звука: брахмайям вачах парамам вьома – «брахман (тот, кто постиг Брахмана) – это высшая и самая совершенная обитель Вач». [84]
83
Этот термин используется в «Шри Чайтанья-чаритамрите» (Ади-лила. 14.88): «Брахман ответил: „Если твой сын – трансцендентный мистик, наделенный самоочевидным, совершенным знанием (сватах сидха-гьянам), что проку в твоем образовании?“
84
Риг-веда. 1.164.35.
Рационализм как гипотетико-дедуктивный метод
В начале 1996 года я давал лекции по теме этой главы в Берлине. В конце обсуждения один молодой человек захотел узнать, почему я считаю западную философию по-настоящему индуктивной, а лишь ведическую философию по-настоящему дедуктивной. Он указал, что европейские рационалисты, начиная с Платона, как правило, считаются философами, использующими дедукцию. На оставшихся страницах этой главы излагается мой ответ.
Следует подчеркнуть, что этот вопрос закономерен. В учебниках по философии обычно говорится, что европейский рационализм использует метод дедукции, потому что в отличие от эмпириков рационалисты выдвигают постулат об априорном (т. е. предшествующем чувственному опыту) знании, которое складывается из первооснов. Из этих основ рационалисты пытаются вывести логику апостериорного знания, то есть знания, полученного из опыта. Однако первоосновы европейского рационализма окрашены индукцией, даже когда они выводятся из богооткровенного знания, содержащегося в писаниях. Очень полезно выяснить причину этого. Это поможет нам яснее понять, как индуктивные мыслители пытаются ниспровергнуть ведическое знание (этой проблеме посвящены четвертая и пятая главы).
Уточнив термины, рационализм следует назвать гипотетико-дедуктивной системой мышления. Некоторые логики считают гипотетическую дедукцию и индукцию двумя аспектами одного и того же способа рассуждения. Я разделяю эту точку зрения, поскольку обе системы начинают рассуждение с гипотезы. Разница между ними состоит в том, что рационалисты, в отличие от эмпириков, не пытаются подтвердить свою гипотезу о существовании априорных первичных принципов с помощью чувственного опыта. Их цель – доказать с помощью одной логики, что существует знание, предшествующее пратьякше. Например, рационалисты утверждают, что категории значения слов, с помощью которых мы классифицируем объекты восприятия: «Это карандаш» (или стул, стол и т. д.), – заложены в наших головах, являясь врожденным знанием. Поэтому категориальное значение слова отлично от чувственных данных, которые классифицируются на категории. Подобную гипотезу невозможно доказать или опровергнуть с помощью чувственного опыта, даже если она объясняет те явления, с которыми мы непосредственно сталкиваемся. (У рационалистов имеется собственная система доказательств, которую мы вскоре рассмотрим.) Но хотя рационализм и пытается выйти за рамки индуктивного эмпиризма, он не является непогрешимым. Он все равно остается в сфере человеческого опыта – опыта человеческого ума.
Здесь сомневающийся читатель может возразить: «Многие известные рационалисты выдвигали логические аргументы в пользу существования Бога. Не хотите ли вы сказать, что Бог, которого они отстаивали, – всего лишь гипотеза, так как при этом они опирались на доводы рассудка? Они не изобрели Бога в уме. Они поверили в него, прочтя писания, а затем попытались объяснить его с помощью логики и рассудка». В самом деле, западные рационалисты, по крайней мере в прошлом, стояли на позициях теизма. Европейские рационалисты упорно пытались обосновать идеи непогрешимого Бога. Но они потерпели неудачу, потому что человеческая логика не в силах доказать существование Бога – ишвары, непогрешимого и всемогущего повелителя всех энергий. Давайте попробуем разобраться почему.
Рационализм и скептицизм
В наши дни множество людей, скептически относящихся к религии, называют себя рационалистами. Но несколько веков назад целью большинства европейских рационалистов было доказать, что Библия ни в чем не противоречит логике, а Бог является логической необходимостью. Одно из логических доказательств, предложенных рационалистами, заключалось в следующем: как часы не могут существовать без часовщика, так и сложное устройство мира подразумевает существование творца, то есть Бога. [85] Это одна из разновидностей известного аргумента о разумном замысле, который гласит, что материальная форма создана в соответствии с априорным разумным замыслом. Однако шотландский скептик Дэвид Юм (1711–1776) поставил такие сложные вопросы в контексте аргумента о разумном замысле, что последний окончательно сошел со сцены «серьезной» европейской философии. В «Диалогах о естественной религии» Юм проанализировал логическое обоснование божественной причины бытия и пришел к выводу, что оно доказывает как раз обратное: Бог не является ни милостивым, ни совершенным, ни великодушным, ни непогрешимым – ни даже существующим. Коротко изложим четыре из его аргументов.
85
Аналогия с часами была выдвинута сторонником естественной теологии англичанином Робертом Бойлем (1627–1691) в конце 17 столетия, и более века спустя ее возродил его соотечественник Уильям Пейли (1743–1805).