Тень каннибала
Шрифт:
— Аида посмотрим, — решительно скомандовал Пятый.
— Ты что, с дуба рухнул? — возразил Малахов. — Надо когти рвать, а то еще скажут, что это мы ее… того.
— Найдут — хуже будет, — ответил на это Пятый. — Тогда уж точно не отмажешься. Пошли, говорю. Ты что, Жека, в штаны навалил?
— Шапку мою захвати, — попросил Тюха, непослушными пальцами выковыривая из мятой пачки сигарету.
— А ты? — удивился Пятнов, но, бросив на приятеля еще один взгляд, махнул рукой. — Ладно, стой тут, калека… Пошли, Жека. Посмотрим, что он там надыбал…
Решительно раздвигая кусты, он сошел с тропинки и двинулся
Пятый стоял в разрытом ногами Тюхи мокром снегу и молча смотрел на что-то прямо перед собой. Малахов проследил за направлением его взгляда и едва успел отвернуться в сторону. Если бы он этого не сделал, его стошнило бы прямо на спину Пятнову. Все время, пока он кашлял, тужился и отплевывался, Пятый молча стоял на месте, глядя в одну точку, а потом, медленно наклонившись, поднял валявшуюся на снегу шапку Пантюхина и начал пятиться к тропинке.
Милиция прибыла через полчаса, а уже к вечеру микрорайон гудел от слухов и домыслов, как осиное гнездо, в котором кто-то энергично пошуровал палкой.
Полковник устало прикрыл глаза и немного помассировал веки пальцами. Он знал, что заниматься этим при подчиненных не стоило, но в последнее время с глазами творилось черт знает что: к концу дня они напрочь отказывались смотреть на белый свет. У него было такое ощущение, словно в глаза сыпанули песка. Раньше так бывало после двух, а то и трех проведенных без сна ночей, теперь же для возникновения подобного эффекта достаточно было просто отработать полный рабочий день.
«Старею, наверное, — подумал полковник, усилием воли заставляя себя открыть глаза. — Податься, что ли, на пенсию?»
Чтобы немного потянуть время, он вынул из кармана сигареты, вытряхнул одну из пачки и принялся задумчиво постукивать фильтром по краю стола, словно в руке у него была «беломорина» с нуждавшимся в прочистке мундштуком. Кто-то торопливо чиркнул зажигалкой, и полковник погрузил кончик сигареты в ровное оранжево-голубое пламя, одновременно окинув своего предупредительного подчиненного строгим взглядом: подхалимов он не любил. Впрочем, зажигалка принадлежала капитану Резникову, которого, насколько знал полковник, можно было обвинить в чем угодно, кроме подхалимажа. Поэтому полковник лишь благодарно кивнул и откинулся на спинку кресла, окутавшись облаком серого табачного дыма.
— Хорошо, — негромко сказал он, — давайте продолжим.
Горло у него все еще немного саднило от крика, а правая ладонь онемела от недавнего удара по столу. В кабинете стояла нехорошая настороженная тишина. «Старею, — снова подумал полковник. — Вот и орать на подчиненных начал, как какой-то фельдфебель…»
Сигарета, казалось, была набита конским волосом пополам с навозом. Полковник недовольно поморщился и, щурясь, всмотрелся в сделанную мелким шрифтом надпись повыше фильтра. «„Мальборо“, — подумал он. — Надо же! А воняет, как какая-нибудь „Лайка“ или „Дымок“…»
Дело, разумеется, было не в качестве сигарет, а в их количестве, и полковник Сорокин прекрасно об этом знал. Знал он также, что по возвращении домой супруга непременно проинспектирует выданную ему утром пачку и обязательно выскажет свое нелицеприятное мнение по этому поводу. Естественно, мадам Сорокина будет совершенно права, утверждая, что он губит себя собственными руками и притом за собственные деньги, но ему-то, стареющему милицейскому полковнику, вряд ли станет легче от сознания ее правоты…
Сорокин с отвращением раздавил только что закуренную сигарету в переполненной пепельнице, отлично зная, что скоро полезет за новой. «Ну и ладно, — снова раздражаясь, подумал он. — Некогда мне сейчас заниматься психоанализом и копаться в ерунде. У меня собственных дел по горло». «Ишь, притихли, — подумал он о подчиненных. — Наверняка приготовили еще какую-нибудь гадость и ждут, пока я вытяну ее из них клещами. И ведь придется тянуть, никуда не денешься. Такая у нас работа…»
— Ну, — глуховато сказал он, поднимая глаза и обводя знакомые лица, что притихли? Чья очередь? Докладывай, Жуков, что там у тебя.
Черноволосый приземистый крепыш Жуков, действительно похожий на жука, нехотя встал со своего места, скрежетнув по паркету ножками стула. Он по обыкновению был в штатском. Серый пиджак в мелкую черную клетку, казалось, вот-вот лопнет на его каменных плечах, высокий ворот черного свитера плотно облегал короткую шею. Жуков вздохнул, почесал кончик носа коротким и толстым указательным пальцем с квадратным ногтем и отступил на шаг от стола.
— У нас, товарищ полковник, как всегда, — сказал он. — Свеженький труп. Если кто хочет, могу поделиться…
— Пошути, пошути, — сказал ему Сорокин. — Шутник, трах-тарарах… Филармония по тебе плачет.
Жуков снова вздохнул, подошел к висевшей на стене кабинета подробной карте Москвы и ткнул пальцем куда-то в самый ее краешек, указав на окраинный микрорайон, далеко за границей Кольцевой автодороги.
— Вот здесь, — сказал он, — в лесочке. Трое учащихся ПТУ обнаружили труп молодой женщины…
— Погоди, — перебил его Сорокин. — А что эти пэтэушники делали в лесу в марте месяце?
— Там, товарищ полковник, есть тропинка. Они, местные то есть, по ней к автобусной станции напрямик бегают. По асфальту чуть ли не километр крюка получается, а тут раз — и ты уже на месте. Минут за десять, не больше. В общем, шли они на занятия и наткнулись… Насчет этих ребят все чисто, товарищ полковник, я лично проверил. И потом, труп пролежал там не меньше двух недель. То есть за две недели эксперт головой ручается. На самом деле могло быть и больше, потому что, сами понимаете, зима.
Он опять вздохнул и некоторое время молча разглядывал карту, словно силясь разобрать набранный мелким шрифтом текст подсказки.
— Труп лежал в стороне от тропы, — продолжал он, — на расстоянии примерно восьми метров, л, был засыпан снегом. В последние несколько дней было тепло, снег стаял, и вот…
— Подснежник, — со вздохом произнес кто-то.
— Так точно, — уныло подтвердил Жуков. — Так что раскрыть преступление по горячим следам не представляется возможным.
— Несчастный случай исключен? — уточнил Сорокин, хотя и без того понимал: если бы речь шла о несчастном случае, Жуков не стал бы докладывать об этом на совещании.