Тень каравеллы (сборник, с илл.)
Шрифт:
И это будет новое счастье. Даже больше, чем у настоящего кинопроектора!
Потому что у Стасика было хорошо, но в чулане под лестницей все-таки лучше. Это был полностью наш мир, наше кино, наша жизнь.
Здесь мы делились тети-Катиными пирожками и секретами, пересказывали друг другу любимые книжки, рассуждали про устройство Солнечной системы и порой даже пели песни. Мы так подружились, что уже не стеснялись, хотя вообще-то пение считалось девчоночьим делом.
Но
Или:
Первым делом, первым делом – самолеты…Самой любимой была песня Дика Сэнда. Когда на экране появлялась бригантина «Пилигрим», Чижик тоненьким голосом начинал:
Кто решил стать моряком,Кто покинул отчий дом…И мы не отставали:
Пусть теперь о тихой жизни не тоскует!Мы пройдем сквозь шторм и гром,Где все пляшет кувырком,Напевая песенку такую…Вдохновение разгоралось в нас, и сухопутный чулан начинал казаться кубриком под корабельным трапом. Его даже покачивало.
Пусть молнии грозят нам в небесах —Все равно мы не опустим паруса!Честь и долг велелиНам дойти до цели!Пусть ветер завывает и ревет,Пусть в ярости он снасти наши рвет,Мы знаем путь один – вперед!..Не уверен сейчас, что слова эти помню точно. Старый фильм про юного капитана Сэнда иногда показывают и в наши дни, но почему-то Дик больше не поет в нем свою песенку. Наверное, эти кадры вырезали, когда ленту реставрировали. Только в оркестровом сопровождении прорывается знакомая мелодия. Хотя не исключено, что я путаю. Может быть, эту песенку отважный Дик пел не в фильме, а в радиопередаче «Клуб знаменитых капитанов»?..
Не думаю, что наши песенные номера отличались музыкальностью. По крайней мере, бабка Агаша сказала нам однажды на крыльце:
– Ну вот, принесла вас опять нечистая сила! Снова небось глотки драть будете под лестницей…
Остальные жильцы относились к нам снисходительно. Я бы сказал даже – с пониманием. И мы продолжали «драть глотки», если возникал на экране «песенный» кадр…
Стасик не обманул нас: подарил еще два куска киноленты. Один – из уморительной короткометражки «Старый двор» (там, где дворники с метлами наступают на мальчишек-футболистов), а другой – из какой-то спортивной хроники, с боксерами на ринге.
И конечно, опять мы были счастливы!
Но пора сейчас рассказать про еще один подарок Стасика. И про то, чем это кончилось.
9. Щелкунчики и Зинаида
Однажды Стасика крепко надули. Он договорился, что за сломанный немецкий фотоаппарат ему дадут часть «Веселых ребят». Ту, где музыканты в общежитии устраивают восхитительную драку.
Сделка состоялась. Но когда Стасик принес рулон домой, оказалось, что пленка с желанными кадрами лишь в самом верхнем витке. А дальше – склеенные куски с разными надписями и схемами, обрывки из каких-то технических фильмов. А была и «голая», прозрачная пленка.
Стасик горестно проклял вероломных жуликов, но выяснять и спорить не пошел. Обманщики были из блатных, связываться с такими – себе дороже.
Погоревав, Стасик отдал нам и обрывок пленки с началом драки, и весь обманный рулон. Он был размером с тарелку.
Кадрики с музыкантами Утесова мы с удовольствием посмотрели два десятка раз. А что делать с остальными лентами?
Им тоже нашлось применение.
Форик принес рулон в школу, и несколько дней мы щедро одаривали всех, кто просил, длинными кусками кинопленки. Из нее скручивали блестящие скрипучие тросточки, которыми можно было фехтовать и безболезненно лупить друг друга по макушкам. Но самое главное – из пленки получались отличные щелкунчики.
Кусочек целлулоидной ленты складывался так, что превращался в хитрую штучку с треугольными лапками и плоским брюшком. Давишь такой игрушкой о парту – лапки поджимаются, и брюшко – щелк!
Раз – щелк, два – щелк, а потом сухая рассыпчатая морзянка. И сразу не разберешь, откуда она, – щелкунчик-то крошечный, в пальцах почти не виден.
Надо ли говорить, что скоро «трескучая эпидемия» сотрясала школу, как тропическая малярия!
Заразу следовало пресечь, а для этого – выявить ее источник. Преисполненной педагогических навыков Зинаиде Прохоровне такая задача показалась нехитрой.
– Кочнев! Это твоих рук дело?!
– Ну чо «Кочнев»! – в искреннем возмущении зашелся Кочан. – Чо снова «Кочнев»! Никогда ничо не докажете и сразу на Кочнева! Это опять ваш помзахвост на меня наклепал. Я его зашибу из-за угла когда-нибудь!..
– Кочнев, марш из класса! И без отца в школу не являйся!
– Ну и не явлюсь! Пожалуйста! А у вас все равно никаких доказательств нету – всегда бочку катите сослепу…
– Марш, я сказала! Наворовал у отца фотопленок да еще отпирается!
Ну что было делать? Кочан – он, конечно, тот еще фрукт, но ведь сейчас-то не виноват!
Форик устало, даже со скрипом, встал за своей партой. Я, с самым пакостным ощущением в душе, тоже стал подниматься. Думаю, что и верный Чижик поступил бы так же, но, к счастью, он сидел дома с простуженным горлом – это с ним случалось частенько.
Форик мне за спиной показал кулак – украдкой, но решительно: не встревай, мол. И сообщил небрежно:
– Зинаида Прохоровна, да Кочнев правда ни при чем. Это я кинопленку принес.