Тень мечты
Шрифт:
— Вы тут упражняетесь в остроумии, а не сознаете того простого факта, что человечество развивается только в условиях гонки за лидерами, — заметил Фрей, — пропадает этот эффект — начинается деградация.
— А кто это проверял? — поинтересовался Дин.
— Это очевидная вещь.
— Знаешь, Фрей, чем очевидная вещь отличается от факта?
— Чем же?
— А тем, что факт — это то, что есть, а очевидная вещь — это то, что тебе хочется, чтобы было. Тебе хочется, чтобы рилмены были правильнее тейлменов, потому что ты — рилмен. Точно также, как твоим
Именно такие обвинения в свое время предъявили Сократу, а сейчас предъявляют тейлменам. Так вот, факты говорят о другом. Тейлмены обеспечивают около половины ВВП а потребляют менее десятой части распределяемых благ. Тейлмены практически не совершают преступлений, зато совершают два из каждых трех открытий в фундаментальных науках.
Факты таковы, что мы, рилмены, стали вдвое богаче и имеем средства и возможности для освоения мирового океана и ближайших планет солнечной системы. А то, что молодежь не вдохновляют наши стандарты общественного престижа, так, может, это не от того, что они дезориентированы, а от того, что сами стандарты — дерьмо.
— Дин, а ты знаешь, что такое адвокат дьявола? — спросил Фрей и сам же ответил: это когда человек вроде тебя защищает то, во что сам не верит.
— Кстати, Дин, правда, что вы — доктор этологии? — спросила Айша.
— Ерунда. то есть, доктор "гонорис кауза", но мне его присвоили не за мозги, а за одну склочную историю и совершенно случайно.
— Этот тип опять темнит, — вмешался Берт, — склочная история — это когда он спас все побережье от забастовки авиадиспетчеров. А еще он стесняется, что его каждый год приглашают в Монреаль читать лекции.
А еще…
— Кончай трепаться, — перебил Дин, — пошли, сгоням партийку в эксцентрик.
Играть в паре с Айшей было изумительно-хорошо. Не то, чтобы она здорово играла, но у нее был особый заразительный азарт, который может обеспечить победу даже при самом безнадежном раскладе. Они разгромили сначала Фрея и Эдну, а потом, с некоторым напряжением, Фрея и Берта.
Выпили еще по стаканчику сухого вина со льдом, поплескались в бассейне и покинули гостеприимное заведение.
5. Айша. (23 апреля, поздняя ночь)
— У вас после такой дозы можно водить машину? — спросила Айша.
— Спорный вопрос. Вам куда?
— Я сняла коттедж рядом с Мышиной скалой.
— Давайте я сяду за руль, — предложил он, — здесь всего пять миль, но на перекрестке случается полиция.
— Вы тоже пили, — заметила она.
— Во-первых, я местный, а во-вторых, у меня временный статус VIP.
— Еще одна склочная история, а?
— Вроде того. Ну, где тут ваша скаковая лошадь?
…Одно удовольствие прокатиться ночью вдоль берега моря, мигая фарами знакомым тушканчикам и гудя клаксоном на зазевавшихся чаек.
Доехали, как он и рассчитывал, минут за десять.
— Ну, я пошел, — сказал Дин, выходя из машины.
— Пешком? — поинтересовалась она.
— Ну да. Это займет не более часа. Вечерний моцион.
Тут им обоим стало ужасно весело.
— Не валяйте дурака, Дин, — сквозь смех сказала Айша, — заходите, у меня еще найдется чашка холодного кофе.
Он обнял ее и, прижав к себе, ткнулся лицом в ее жесткие волосы.
— Кофе, — шепнула она.
— Он все равно холодный, — шепнул он в ответ.
Ковер в гостиной коттеджа оказался достаточно уютным. В самом деле, не исполнять же скучный ритуал укладывания в кровать неожиданно-влюбленным, случайно познакомившимся теплой ночью в маленьком, но достаточно безумном городе. Тем более, если одежды на них было ровно столько, сколько можно сбросить за полминуты.
А холодный кофе был выпит во время довольно коротких перерывов.
Где-то на границе между очень поздней ночью и ранним утром, когда они все же добрались до кровати, а счастья было так много, что достаточно было просто лежать рядом и слушать дыхание друг друга, Айша спросила:
— Может, расскажешь про свою склочную историю?
— Про какую? У меня их было много.
— Про любую.
— Тогда я лучше расскажу сказку. Наверное, это даже притча.
Жил-был злой волшебник. Ему было уже лет 500, а может 1000. Когда он начинал дряхлеть, он находил где-нибудь юную девушку, заточал ее в башню и много дней подвергал всяческим истязаниям. Из ее страданий он извлекал жизненную силу, и к моменту, когда жертва погибала, он становился молодым. Очередной раз одряхлев, он купил на рынке тупую и некрасивую рабыню. Настолько тупую, что предшествующий владелец, убедившись, что на нее не действуют даже побои, продавал ее по дешевке (колдун был жаден, а кроме здоровья и молодости от жертвы ничего не требовалось).
В своей башне он немедленно приступил к истязанию. Первые дни девушка хоть как-то страдала, а потом привыкла (как до того к побоям) и перестала страдать. Колдун злился (ибо без страданий жертвы не мог вернуть себе молодость) и придумывал все более изощренные пытки, а девушка начала испытывать к этому процессу любопытство, которое быстро переросло в удовольствие.
Каждое колдовство имеет свою оборотную сторону — и теперь жизненная сила колдуна переходила к девушке. Причем чем больше радости пытки приносили тупой рабыне, тем больше жизненной силы она выпивала из своего мучителя.
Может быть, он бы выкрутился из этой истории, если бы выгнал ее вон, но он был слишком жаден, чтобы расстаться с вещью, на которую потратил хоть немного денег.
Наконец, когда от очередной пытки девушка вместо страданий испытала не просто удовольствие, а нечто вроде любовного экстаза, это отняло у колдуна весь запас жизненной силы — он иссох и одеревенел, как мумия, хотя и не умер окончательно (злые колдуны очень живучи).
И в этот момент в башне возник разгневанный Великий Мастер (не спрашивайте меня как это выглядело).