Тень Микеланджело
Шрифт:
— Расхождение во мнениях вряд ли может послужить причиной для увольнения.
— Согласна.
— Тогда почему он так поступил? — спросил Дилэни, спокойно улыбаясь. — Непонятно, Финн, не так ли? Опять загадка.
— Мне кажется, его возмутило то, что какая-то зеленая практикантка посмела ему возражать. Самомнение у него было размером с небоскреб.
— Он был знаком с этим молодым человеком, Питером?
— Точно не скажу, но думаю, что не был.
— У вас нет соображений насчет того, кто мог так разозлиться на Краули, чтобы пойти на убийство?
— Я не очень хорошо знала директора.
— А что случилось с рисунком Микеланджело?
Финн нахмурилась. Вопрос показался ей странным, о чем она тут же и сказала.
— Полагаю, рисунок Микеланджело должен представлять ценность, — пояснил Дилэни.
— Конечно.
Он пожал плечами.
— Вот вам и мотив для убийства.
— В последний раз, когда я видела рисунок, он был в руках у Краули. Я бы положила его обратно в обложку…
— А зачем вы вообще его вынули? — резко спросил Дилэни.
Финн заколебалась. Почему его так интересует рисунок? Ей казалось, что он не имеет никакого отношения ни к смерти Питера, ни даже к смерти Краули. Она сняла обложку, чтобы получить при фотографировании более четкое изображение, но об этом решила умолчать. Во всяком случае, пока.
— Я хотела получше его рассмотреть. В общем, тут она не солгала.
— Но рисунок был снова в обложке, когда он держал его?
— Да.
— И тогда вы видели его в последний раз?
— Да.
— Он не положил его обратно в ящик?
— Может быть, и положил после того, как я ушла.
— Но вы не видели, как он делал это?
— Нет.
Дилэни откинулся назад на диванчике и посмотрел на Финн. Красивая ирландская девушка с лицом невинным, как у ребенка, и будь он проклят, если может определить, лжет она или нет. Может быть, что-то прояснится завтра, после того как он просмотрит имеющиеся материалы и поговорит с несколькими людьми.
— Вы сообразительная молодая леди, не так ли, Финн?
— Хотелось бы надеяться, что так.
— Как вы думаете, кто убил вашего бойфренда и почему этот кто-то захотел сделать это столь ужасным способом?
— Я не знаю.
— А что бы вы думали, будь вы на моем месте?
— То, что вы, очевидно, и думаете: что существует какая-то связь между этими двумя смертями.
— Не смертями, Финн. Убийствами. Это большая разница.
— А разве эта связь непременно должна существовать? — спросила Финн. — Разве не может это быть просто совпадением, невероятным стечением обстоятельств?
Ее голос звучал почти умоляюще. Она была настолько вымотана, что усталость причиняла ей почти физическую боль и подавляла, заставляя чувствовать себя чуть ли не преступницей, а не жертвой.
Дилэни смерил ее долгим, задумчивым взглядом, помолчал, а потом спросил:
— А что, по-вашему, произошло бы, вернись вы на полчаса позже? Вот это действительно вопрос, верно? Или что бы случилось, вздумай вы пойти к Питеру?
— Почему вы задаете мне столько дурацких гипотетических вопросов? Я не знаю, что, как да почему. Это ваша работа — все выяснять. — Она покачала головой. — Вы все время спрашиваете о рисунке. Почему, черт возьми, вас так интересует рисунок? Считайте, что я ошиблась! Это был не Микеланджело, о'кей!
— Доктору Краули воткнули кинжал в горло. Мы полагаем, что это марокканский кинжал, который называется куммайя. Вы знаете, что он собой представляет?
— Нет.
— Не исключено, что Питер убит ножом подобного типа. Вы точно не видели такого кинжала в музее?
— Нет!
— Чувствуется, Финн, что вы немного устали.
— Догадайтесь, кто меня утомил.
Дилэни посмотрел на свои старые часы «Гамильтон». Шел второй час ночи.
— У вас есть с кем остаться?
— Мне никто не нужен.
— Девочка, вы не можете оставаться здесь одна.
— О, ради бога! Я не ребенок и вполне могу сама о себе позаботиться. Неужели непонятно?
Ей потребовалась вся выдержка, чтобы сдержать поток слез. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это свернуться клубочком на кровати и заснуть.
Дилэни встал.
— Ну что ж, — спокойно промолвил он, — мне, пожалуй, лучше всего уйти.
— Да уж, будьте так любезны.
Дилэни сделал пару шагов к двери, обходя стороной кровавое пятно, и на пороге обернулся.
— Так вы уверены, что это был Микеланджело, да?
— Да, — решительно заявила она. — Это был Микеланджело. И мне плевать, что говорил по этому поводу Краули или почему он это говорил.
— А вы не задумывались о том, что, возможно, именно это и привело его к гибели? И не приходило ли вам в голову, что смерть Питера тоже может оказаться связанной с вашим открытием?
— Вы просто пытаетесь меня напугать.
— Ну зачем, скажите на милость, мне вас пугать?
С этими словами он повернулся к двери и вышел.
Спустя несколько мгновений послышался звук прибывающего лифта, а потом все смолкло. Финн осталась одна. Она уставилась на темное пятно, а потом отвела взгляд в сторону. И то верно, на кой черт ему пугать ее? Но почему он так прицепился к рисунку, который, возможно, даже не принадлежит Микеланджело?
Финн устало поднялась на ноги, заперла дверь на два замка, набросила цепочку, обошла пятно на коврике и направилась в свою спальню, оставив в гостиной свет. Ясно было, что в темноте ей сегодня ни за что не уснуть.