Тень Микеланджело
Шрифт:
Он прошелся по бетонной кромке бассейна, возле доски для ныряния сбросил шлепанцы, достал хранившиеся там в маленькой пластиковой корзинке защитные очки, прошел к краю доски, пару раз качнул ее и, изогнувшись дугой, прыгнул, войдя в воду с приобретенной долгой практикой, почти профессиональной сноровкой.
Крессман приступил к регулярному утреннему купанию, и в то время, как он мерил бассейн гребками, переходя с брасса на кроль, голова его прояснялась. Плавая, он всегда давал волю своим мыслям, возвращаясь в воспоминаниях к прожитой жизни. К счастливым годам, проведенным с женой, оставившей этот мир после непродолжительной мучительной борьбы с раком. К детям: девочке, ставшей теперь врачом, и мальчику, профессору в Нью-Йорке. Посещали его, разумеется, и мысли о текущих делах. О бизнесе. Когда-то у него было полдюжины старых калош для ловли креветок у Фернандины-Бич, он подновил их и пустил в ход. Со временем полдюжины судов превратились в сотню, к ловцам добавились плавучие холодильники и перерабатывающие суда, а все это вместе стало одной из крупнейших компаний по добыче и переработке морепродуктов на всем юге. Ну а прибыль он инвестировал в собственность на юге Алабамы и продолжал богатеть.
Предполагалось, что старик так и закончит утреннее купание наедине с воспоминаниями и размышлениями. В завершение регулярной процедуры он проплыл еще одну полную длину бассейна и перевернулся на спину, чтобы отдохнуть пару минут на воде, глядя в чистое утреннее небо и предвкушая обильный завтрак в ресторане «Нолан», не просто восстановленном после урагана, но практически обновленном, со множеством полезных усовершенствований. Завтрак будет что надо: и бифштекс, и яйца, все не на пару, а жаренное на сковородке. К черту диету, на сей раз он забудет о холестерине. «Liegt der Bauer unterm Tisch, war das Essen nimmer frisch!» [3] , как, бывало, говорил ему отец.
3
Если крестьянин лежит под столом, значит, еда была слишком свежей (нем.).
Перевернувшись наконец на живот, он неспешно поплыл вперед, а когда приблизился к краю, коснулся ногами шедшего на подъем, чуть зернистого дна бассейна. Разгребая перед собой воду, он шагнул вперед и почти не почувствовал, как в его ступню вонзился острый осколок стекла. Только к третьему шагу Крессман ощутил неладное: как и у многих мужчин его возраста, у него уже развилась вторая стадия диабета и ступни утратили большую долю чувствительности, но теперь боль поднялась выше, к икрам. Старик посмотрел вниз и увидел, что вода вокруг него окрасилась в розовый цвет.
Еще шаг — и одно из невидимых смертоносных орудий рассекло его правое ахиллесово сухожилие. Он пошатнулся и упал, вытянув перед собой руки. Одна из ладоней тут же оказалась пробитой, еще один осколок вонзился в левую икру. Крессман, которого уже охватывал шок, понял, что дело совсем плохо. Помимо диабета у него имелся ряд сердечных недомоганий, не столь уж опасных, но требовавших регулярного применения средств, разжижающих кровь. Одним из них являлся «Кумадин», известный также как «Варофин», сильнодействующий крысиный яд. А это значило, что, получив множественные порезы и находясь в теплой воде, он мог в считанные минуты истечь кровью.
Гонимый страхом, старик пополз вперед, прорываясь к ступенькам, выходящим из бассейна, но тут же напоролся на стекло и другой рукой, да так, что указательный палец оказался почти отрезанным. Издав булькающий звук, он повалился на бок и был пронзен еще дважды. Один осколок, пройдя под ребрами, вонзился ему в печень, другой, полоснувший по бедру, вскрыл бедренную артерию близко к паху.
Крессман снова вскрикнул, но в его рот, находившийся на уровне поверхности, попала вода, и он начал задыхаться. Он попытался перекатиться, но потерпел неудачу. Искромсанные стеклом руки отчаянно молотили, пытаясь обрести опору на дне бассейна, но натыкались лишь на новые осколки. Между тем кровь из рассеченной бедренной артерии вытекала столь стремительно, что очень скоро вода вокруг него превратилась из розовой в красную. Такая кровопотеря была несовместима с жизнью. Глаза его закатились, голова упала, лицо полностью скрылось под водой. Спустя мгновение он был уже мертв. Правда, сердце в груди мертвеца спазматически сокращалось, ибо батарейка кардиостимулятора продолжала посылать электрические импульсы.
ГЛАВА 31
Старший детектив Бобби Иззард (которого, разумеется, дразнили «Иззи» еще с тех пор, когда он вовсю гонял мяч на оживленных тротуарах перед многоквартирным домом в недрах Квинса) задумчиво изучил все, что имелось на стойке буфета заведения Зеки, положил на свою тарелку яичницу, добавил бекон, потом ломтики жаренной в кожуре картошки, несколько жареных устриц, подбавил чуток маринованных маслин и, исключительно для баланса, немного цветного риса.
Как и у всех остальных ребят из полиции Галфшореса, живот у Иззи основательно перевешивался через ремень, что, надо думать, было чертовски вредно для его здоровья, так же как пиво, сигареты и футбол, который он имел обыкновение смотреть по воскресеньям, вместо того чтобы гонять мяч самому. Однако старший детектив плевать хотел на такого рода страшилки. Он сбежал от стервозной жены, которая пилила его по всякому поводу, от нью-йоркских зим и от изматывающей работы по расследованию убийств, с которой невозможно было справиться. Постоянное напряжение сказывалось на его желудке, грозя перерасти в язву, а то и что-то похуже, и можно было с уверенностью сказать, что по сравнению с этим нынешний режим ему только на пользу. Здесь, в Галфшоресе, он нашел воистину райское местечко, одарявшее его множеством радостей, одной из которых, безусловно, было поедание завтрака у Зеки.
Райское место, это уж точно. Конечно, люди на побережье умирали, это уж как водится. Недаром в Галфшоресе, городке с постоянным населением всего-то в пять тысяч человек, имелось постоянно действующее бюро ритуальных услуг, а в городке Фоли, чуть выше по дороге, еще два. Однако почти все эти смерти проистекали от естественных причин, почти все покойные пребывали ранее на попечении докторов, и никто из них, естественно, не представлял для Иззи ни малейшего интереса. Как член группы из трех детективов Бобби Иззард проводил большую часть времени, занимаясь кражами кошельков, случайными аферами вроде попыток молодых проходимцев выманить денежки у богатых немолодых леди да розысками пропавших людей, большая часть которых попросту заблудилась по причине потери памяти, вызванной болезнью Альцгеймера. В курортный сезон, когда население городка утраивалось, а то и учетверялось в связи с тем, что северяне заполняли свои дорогостоящие кондоминиумы, Иззи выходил в море на катере береговой охраны, разыскивая отдыхающих, занесенных слишком далеко от берега, и докучая владельцам лодок, вызывавших подозрение в причастности к контрабанде. Но за все три года, которые он провел на работе, служа и защищая народ Галфшореса, штат Алабама, ему ни разу не пришлось вытащить пушку и лишь дважды довелось использовать наручники, и никто за это время ни разу не попытался поднять на него руку. Не говоря уж об оружии.
И именно такое положение дел ему нравилось. Приключений на свою задницу вроде тех, что показывают в детективных сериалах, таких как «Полицейское управление Нью-Йорка», «Закон и порядок» или «CSI: место преступления», он вовсе не искал. То ли дело спокойная, не пыльная работенка в Галфшоресе, городке маленьких частных зверинцев, миниатюрных лужаек для гольфа и чартеров по ловле акул. В славном городке, где смерть чаще всего являлась следствием остановки сердца после славной партии в мини-гольф со старыми друзьями в «Пиратской бухте». Убийства если и случались, то где-нибудь в Мобиле или Пенсаколе, и его это никоим образом не касалось.
Возвращаясь к своему любимому столику, откуда открывался вид на причал для яхт и прогулочных катеров, Иззи прихватил кофейник и уселся, собираясь вплотную заняться нагруженной с верхом тарелкой. Для наплыва публики было еще рано. Если не считать нескольких похмельного вида капитанов наемных суденышек да ковыляющей группы пожилых туристов в желтых футболках и панамах для защиты от солнца, он был в заведении один. В течение минуты.
Старший детектив только-только подцепил на вилку маслину и обмакнул ее в соус, когда уголком глаза приметил Кенни Фризелла. Кенни был весьма энергичным парнем, местным жителем и, помоги ему Господи, напарником Иззи, вторым человеком в так называемой группе расследований Детективного бюро Галфшореса. Третьим в этой группе был кинолог, славный малый по имени Эрл Рэй Пашер, единственной любовью которого был Эль Кабонг, смышленая американская ищейка.
Самыми радостными в собачьей жизни Кабонга были те моменты, когда ему удавалось унюхать вздувшийся труп утопленника, чемодан, полный кокаина, подвал, где гидропонным способом выращивают наркоту, или выискать на зачуханной дороге через болото трейлер, на самом деле являющийся замаскированной подпольной лабораторией. Кабонг был настолько хорош в своем деле, что их с Пашером постоянно одалживали другие полицейские подразделения как в Алабаме, так и за пределами штата, и оба они почти все время находились в отлучках. Так или иначе, все в Галфшоресе, что издавало хоть какой-то запах, с давних пор было вотчиной кинолога.