Тень надежды
Шрифт:
– Как тебе мой фокус? – хмыкнул соперник.
– Не впечатляет.
– Ничего, это только начало, а ты уже без меча. – Бывший князь свел глаза к переносице, и Мишка понял, что противник готовит новый «сюрприз».
Чемпион кантилимских игр недаром подключил к наблюдению за гладиаторами внимательного Марицкого, именно «эльф» первый подметил:
– Наш старый знакомый черпает энергию глазами из собственного носа.
После этого замечания Михаил тоже начал присматриваться к мимике вероятного противника. Студент, как всегда, оказался прав. И сейчас победитель кантилимских
«Э нет! Теперь моя очередь показывать фокусы!» – Сомов повторил эксперимент с тремя тенями, разрушившими вчера стену. Когда таблички огненного диска совместились, образовав нечто вроде рупора, он крикнул:
– Держи!
Тело противника оторвалось от земли и с бешеной скоростью устремилось к краю арены, где с неприятным хрустом впечаталось в прутья решетки в двух метрах над землей. О силе удара можно было судить по образовавшейся в ограде вмятине. Боец Горгуна ненадолго замер во вмятине, после чего медленно сполз на песок.
Толпа ахнула – зрители не могли припомнить схватки, когда не выдерживали стальные прутья кованой решетки. Практически никто не сомневался, что пострадавший уже не поднимется. Однако Ромкуш встал.
– Впечатляет… Но этого недостаточно, молодой человек.
В противнике что-то незримо изменилось, видимо, после сотрясения. Его речь стала совсем другой, да и взгляд князя преобразился – из глаз непонятно куда улетучился нездоровый блеск сумасшествия.
«Никогда бы не подумал, что подобная встряска может хоть кому-то пойти на пользу».
Мишка начал волноваться: его самое мощное оружие не принесло ожидаемого результата. Треснувший шлем и осыпавшиеся пластины доспехов Ромкуша – не совсем то, на что надеялся парень.
Соперник тем временем снова обратился к сверхъестественным силам. На этот раз все обошлось без разглядывания переносицы. Князь поднял свой меч и, словно дирижер, прочертил им в воздухе какую-то замысловатую фигуру. Не ведая, чего можно ожидать от противника, выдержавшего убийственный выпад, Сомов на всякий случай отгородился непроницаемым кубиком.
От «дирижерской палочки» Ромкуша пространство над ареной заполнилось голубыми снежинками, которые не торопились падать на землю, а мягко зависли над ареной, покачивая своими лучами. По отсутствию снежинок внутри непроницаемой коробки сразу стала видна граница защиты отмеченного тенью.
«Это еще что за Новый год без елки? – Чемпион кантилимских игр зябко передернул плечами, словно его действительно обдало зимним холодом. – Для полного комплекта только Деда Мороза со Снегурочкой не хватает». Михаил намеренно гнал унылые мысли, стремившиеся завладеть его разумом. Сейчас важно было не потерять веру в победу, иначе его и без того призрачные шансы остаться в живых превращались в абсолютный ноль.
Боец Горгуна попробовал прорвать обозначившийся барьер зелеными шарами, но те лопнули, не причинив сопернику никакого вреда.
– Ну что ж, время у меня есть. Могу подождать, – с усмешкой произнес Ромкуш, не приближаясь к стенкам.
«А ведь он прав. Когда мои силы иссякнут, он прихлопнет меня без особого труда. Надо что-то делать! И быстрее».
Сомов не знал, сколько у него осталось времени на размышления. Когда энергия заканчивалась, он попросту терял возможность обращаться к сверхъестественным фокусам. Придется рисковать. Непобедимых бойцов не существует, у каждого найдется своя ахиллесова пята, следует лишь хорошенько поискать. Михаил решил повторить вчерашние опыты.
Убрав перегородки, парень прыгнул вверх. Он совместил властный голос и невидимую силу, вместе образовавшие похожий на запятую знак, и крикнул в сторону врага:
– Умри, гад!
Князь, увы, не умер. Он как раз в это время собирался нанести очередной удар, но тут тени диска на долю секунды прервали связь колдуна с потусторонними силами, и заклинание Ромкуша не получилось. А Мишка и без него получил несколько ожогов от казавшихся безобидными снежинок. Гладиатор Зерга опустился возле остывшего к этому времени меча и уже собирался его поднять, как вдруг перехватил самодовольный взгляд соперника.
«Неужели ловушка? Когда же он успел?»
Парень отскочил от клинка и, воспользовавшись телекинезом, швырнул его в Ромкуша. Меч взорвался, не достигнув цели.
«Так, с оружием опять не повезло – третьему мечу капут».
Чемпион кантилимских игр создал еще одно совмещение. Властный голос при наложении на тень мгновенного полета образовывал перечеркнутый косой линией круг и приводил к взрыву в том месте, где отмеченный тенью мысленно представлял эту фигуру.
Темп сражения заметно набирал обороты: арена наполнилась вспышками, яркими бесформенными субстанциями и дымчатыми шарами. А между ними сновал свободный гладиатор, которому пока удавалось избежать прицельного огня могучего врага.
Азарт боя ввел Сомова в полузомбическое состояние, когда независимо от человека каждая часть организма стремится нанести моментальный удар, после чего сразу сменить позицию для нового. Снова удар и снова смена положения… Михаил решил, что спасти его от поражения (о смерти как-то не думалось) может лишь постоянный прессинг по всей площадке. Нельзя было давать противнику ни секунды покоя, чтобы тот не успел перехватить инициативу боя. И отмеченный тенью метался по всей арене, стараясь манипулировать подаренными огненным диском возможностями. Ему постоянно мешали пляшущие снежинки, которые своими колебаниями указывали противнику траекторию необычного воздействия, помогая вовремя от него уклоняться. Усложняли дело и магические выбросы соперника, которые не спешили исчезать сразу после создания. Одна такая желеобразная медуза сумела коснуться плеча человека, и теперь он не чувствовал левой руки.
Мишка действовал на грани физических сил, стараясь передвигаться без помощи тени мгновенного перемещения. Нужно было экономить силы для еще одного сюрприза, который родился в голове победителя кантилимских игр прямо в процессе схватки.
«Пожалуй, пора!» – решил парень, и в очередной раз у него якобы не получилось ожидаемого удара. Пришлось проявить максимум актерских способностей, чтобы натурально изобразить собственное разочарование и последовавший за ним страх.
– Ну что, выдохся, дражайший?! Тогда получай!