Тень нестабильности
Шрифт:
Все оказалось еще хуже, чем разведчица думала сначала — хотя в другое время она сочла бы новости более чем приятными.
«Тот, кто спонсирует восстание — завербован, — Исанн размышляла отстраненно, так, будто это больше ее не касалось. — Лаар может предоставить много полезной информации, не говоря уже о других возможностях… один приказ отца — и работорговец полностью обрубит повстанцам финансирование, а до тех пор будет планомерно сокращать его. Возможно, есть смысл использовать наемников Лаара для диверсионной деятельности и шпионажа…»
Исанн
Девушка уже видеть не могла досье Сельвина Вельна — однако вновь и вновь вчитывалась в него, не то в отчаянной надежде понять, что ошиблась, не то в столь же безнадежном стремлении увидеть, наконец, врага в любимом человеке.
С голоизображения на Исанн до боли знакомыми глазами смотрел шестнадцатилетний мальчишка. Мертвый мальчишка, если верить досье — погибший вместе со своими отцом и матерью в тот же год, когда Империя сменила Республику.
«Отец Райта… нет, все-таки Сельвина, сфальсифицировал ту катастрофу, чтобы избежать смерти. Все эти годы он взращивал в сыне ненависть и жажду мести, превращая его в оружие против Империи. В орудие, с помощью которого он надеется прийти к власти», — думала разведчица с холодной яростью. Она понимала этого человека — но это нисколько не мешало ей заочно его ненавидеть.
Девушка крепко обхватила себя руками, будто бы этот жест мог помочь ей успокоиться.
«Райта лишили всего, что у него было, уничтожили большую часть его семьи — и все это по желанию Императора и приказу моего отца. Что станет с его любовью, если он узнает, кто я такая? Райт просто… — Исанн все еще было трудно называть любимого его настоящим именем, — убьет меня. А я… я должна убить его. Должна. А смогу?»
Впервые в жизни Исанн Айсард не могла ответить на этот вопрос. И очень сомневалась, что сможет ответить на него, когда придет время.
Дорога домой оказалась немногим менее тяжелой, чем вчерашняя битва: усталость, сильный жар и сонливость, вызванная анестетиками, мешали Сельвину сконцентрироваться на управлении спидером. А ближе к концу дороги боль в руке вновь стала ощутимой, усиливаясь с каждой минутой.
По-хорошему, ему следовало остаться в убежище этой ночью. Но желание увидеть Сиену было просто непреодолимым — к тому же Сельвин не знал, как скоро он сможет сделать это снова.
Наконец добравшись до дома, рутанец не спешил выходить из машины: откинувшись на спинку кресла, он устало прикрыл глаза, собираясь с силами. Слабость, разливавшаяся по телу, была просто кошмарной, не говоря уже о боли в опухшем, гноящемся предплечье. Сельвин пережил немало битв и перенес бесчисленное множество ранений — но опыт не заставлял поврежденную плоть болеть хоть сколь-нибудь слабее.
Из спидера он вышел, заметно пошатываясь — со стороны могло показаться, что мужчина в стельку пьян. С каждым шагом голова кружилась все сильнее, и все труднее становилось сдерживать тошноту. Сельвину оставалось лишь надеяться, что его невеста (а именно так он привык мысленно называть Сиену) уже спит. Сейчас у него не было сил выслушивать ее причитания и упреки. А уж если девушка еще и рану увидит…
Свет, горевший в окне гостиной, поставил на этих надеждах жирный крест. Что ж, мысль о суетящейся и воркующей вокруг него красавице тоже казалась принцу вполне привлекательной. Может быть, так даже лучше.
Холл встретил его тишиной и блаженной прохладой, приятно холодящей разгоряченное лицо. Казалось, даже дурнота немного отступила. Лунный свет проникал в узкие окна, выхватывая из полумрака старинную мебель и причудливую резьбу на деревянных стенных панелях.
Сельвин не успел сделать и пары шагов, как заметил женскую фигурку, стремительно несущуюся к нему из коридора. В белоснежной ночной сорочке, простоволосая, босая и бледная, Сиена походила на привидение.
— Где тебя так долго носило?! — воскликнула она вместо приветствия. Ее огромные глаза пылали праведным гневом.
Сельвин поморщился, хватаясь за голову, которую будто дробили на части.
— Солнышко, — простонал он, — давай ты завтра ругаться будешь? У меня спидер в дороге сломался, я с ним черт знает сколько времени провозился, устал, как собака…
— Ах, спидер у него сломался… — проговорила девушка угрожающе-тихо. — Ах, устал он…
Сельвин едва успел заметить размытое движение руки, как щеку обожгло болью, эхом отдавшейся в висках. К подбородку побежала тонкая струйка крови: длинные ухоженные ногти оставили на коже неглубокие, но крайне неприятные царапины.
— Это — за вранье! Это, — Сиена вновь занесла руку, — за то, что шляешься невесть где! — от второго удара мужчина почти успел увернуться, и вместо щеки пострадала челюсть.
«Да что с ней такое?» — ошарашено подумал он. Встреча вышла несколько не такой, как представлялось.
— Идиот! Скотина! Сволочь! Ты хоть знаешь, как я волновалась?! Ты хоть понимаешь, что тебя там убить могли?! Ты вообще обо мне не думаешь, да?!
— Тихо! — рявкнул Сельвин, не столько разозленный, сколько слишком измученный, чтобы терпеть женские истерики.
Сиена, возмущенная до глубины души, подошла на шаг ближе и замахнулась в третий раз. Подгадав момент, рутанец схватил девушку за запястье и рывком притянул к себе, мягко, но решительно пресекая попытки к сопротивлению.
— Тихо ты, — повторил он уже спокойнее. — Так же и убить можно, ты что делаешь?
Несмотря на то, что у него едва хватало сил, чтобы держаться на ногах, Сельвин крепко обнял любимую за плечи и поцеловал в макушку.
Сиена наконец перестала вырываться: обвила руками торс мужчины и, уткнувшись лбом ему в плечо, всхлипнула: