Тень Одержимого
Шрифт:
— Безусловно, ты прав, — согласился Хосров. — Внутренний Бамшмяк стоит того, чтобы о нём рассказывать неокрепшим умам.
— Как и Внутренний Рейвенхольд и Внутреннее Глизе, — подмигнул Грюнвальд. — Цивилизация нам равно так же необходима, как и дикость, ведь без неё не было бы прогресса.
Часть слушателей удивилась таким словам.
— Прогресс способствует изнеженности, — возразил Лорд с красными волосами. — Он делает условия мягче, что не закаляет, а, наоборот, расхолаживает.
— Необязательно, — покачал головой
— Но при прогрессе это неизбежно.
— Не факт — если создать условия, при которых паразитизм невыгоден, мы сохраним и человеческий дух, и человеческую мысль. А последнее нас отличает от дикарей с Бамшмяка.
— И не всегда в лучшую сторону!
— Вот скажи, Хосров, — Ариан хитро сощурился. — Что хорошего дали Галактике космоварвары? Эти обезьяны только захватывать нормальные миры и горазды. Ведь у них своего ничего нет — ни технологий, ни даже языка. Всё украдено у нас! А не прилети туда монахи Узурпатора, то так бы обезьяны и сидели на деревьях и жрали свои бананы, что им, по-хорошему, и надо делать.
— Зато они лучше понимают духовность! — возразила одна девушка.
— И ближе к природе! — добавила вторая.
— И? — парировал Грюнвальд. — Что дала им эта близость? Привела к лучшему пониманию вещей, чем у нас?
— Некоторых — да, — ответил Хосров. — Я же недаром упомянул Внутренний Бамшмяк, а не Внутреннюю Землю или, упаси Узурпатор, Бельфлёр.
— Но ведь эти архетипы были и в нашей, людской культуре. Мы знали и понимали их задолго до макак в броне. Ты же как антрополог должен это знать.
— Согласен, — признал Хосров. — Просто Бамшмяк хорош как собирательный образ…
«Собирательный образ»… Смешно строить теории, отталкиваясь от метафор.
— Ладно, Хосров, — смягчился Грюнвальд. — Прости, что так суров был.
— Ничего, мы дошли до главного — до консенсуса, — усмехнулся разрушитель с красными волосами.
Две девушки в компании смущённо хихикнули.
— А это, — добавил Хосров, — важнейшее в научном сообществе!
Фридрих не согласился с ним, но не стал спорить. Всё-таки ему требовалось войти в доверие к местным «магам», а не рушить их убогие иллюзии.
— Конечно, без него мы бы ни до чего не договорились, — Ариан чувствовал что-то неправильное в своей лжи.
— Так выпьем же за консенсус! — провозгласил Хосров.
Он приблизился к маленькому столику, где стояли бокалы и графин красного вина, и принялся разливать напиток. По восторгу некоторых Фридрих вычислил в них инициатов — блаженные времена легального алкоголя в Замке давно закончились.
— За консенсус! — ответил Фридрих.
Он взял бокал и чокнулся с Хосровом, похлопав того по плечу.
— Смотри, как всё весело, — произнёс Грюнвальд полчаса
Он лежал на кровати в комнате Хелен, держа в руках информационный планшет. Боковыми кнопками Ариан переключался между микрокамерами, установленными в сообществе Змеиных Колец.
— Офигеть, — отозвалась Хелен, сидя на краю кровати.
Фридрих показывал ей, как прикреплённая к руке Акрантофиса камера снимает подземелье вокруг. Каменные стены и клетки с тварями постоянно дёргались, превращаясь в размытое пятно.
— Посмотрим, чем занят старый хрен в своё свободное время… — самодовольно протянул Грюнвальд.
— Иди сюда, мой миленький… — из устройства послышался сюсюкающий голос Акрантофиса. — Вот так…
На экране мелькнуло нечто похожее на длинную лапу дилшенского паука-большерота.
— Кушай на здоровье, — хозяин зверинца достал из другой клетки живую мышь и протянул её на ладони пауку, который вцепился в пищу большими и многочисленными жвалами.
— Какая милота, — пропела Хелен. — А на Хосрова ты поставил маячок? Разрушительница скептически наклонила голову.
— Ну, разумеется! — ухмыльнулся Фридрих. — Он же подозреваемый номер один.
Грюнвальд нажал на кнопку, и на экране сменилось окружение. Камера снимала стены, окрашенные в яркие цвета, и висящие тут и там изображения художников, певцов и прочих популярных среди инициатов деятелей. Минимализм этих картин граничил со схематичностью, и Грюнвальд сейчас понял имперцев, которые считали подобное «искусство» еретическим. В комнате слово произошло землетрясение, когда её хозяин плюхнулся на один из ярких, похожих на увеличенную детскую мебель стульев.
— Этот стиль — полная безвкусица, — прокомментировала Хелен.
— Согласен, — поддакнул Фридрих.
Природные мотивы в её комнате смотрелись гораздо гармоничнее, чем кричащее убранство Хосрова.
— Эх, скука смертная, — вздохнула разрушительница.
Вместе с Грюнвальдом они несколько минут смотрели, как Хосров читает новости Замка на планшете, а затем переключились на Акрантофиса. Тот кормил своих питомцев и тоже пока не был замечен в чём-то подозрительном.
— Поражаюсь терпению охранителей, которые следят за людьми, — проворчал Грюнвальд. — Что ж, будем ждать дальше.
За стенкой закричала Аранель.
— Я сейчас, — извинилась Хелен.
— Угу, — кивнул Фридрих.
Йаванна отправилась к дочке, а Грюнвальд переключался между шпионскими камерами. Ничего по-прежнему не происходило, и к звукам с планшета только прибавились детские вопли Аранели, которую мать всячески пыталась успокоить.
— Тише, принцесса, — говорила Хелен за стенкой. — Покушать хочешь? Сейчас принесу.
Подруга утихомирила ребёнка и вернулась с ещё одним планшетом, чтобы параллельно наблюдать за обеими целями. Несколько секунд — и Хосров с Акрантофисом высветились на разных экранах.