Тень победы
Шрифт:
Но Жуков не вспомнил, народного комиссара Военно-Морского флота. Тут, в Москве, из здания Генерального штаба в здание НКВД на Лубянке народному комиссару Внутренних Дел Лаврентию Павловичу Берия срочно передают копию директивы начальника Генерального штаба Жукова, чтобы Берия знал: война началась! Но тут же в Москве такую же копию не передают народному комиссару Военно-морского флота адмиралу Кузнецову.
Правда, снизу под документом приписано: «Снята копия от руки одном экз. и вручена капитану 1 р. Голубеву — НКМФ. Расписка на обороте». В критические минуты и часы эта директива не была передана флоту. Кто-то потом от руки переписывал каракули Жукова и доставлял директиву в наркомат ВМФ.
Жуков не вспомнил
Далее после перечисления адресов рассылки — дата и время 22.6.41. 7.15. Так что 7 часов 15 минут это не время, когда директиву передали в округа. В 7 часов 15 минут Жуков только сел ее писать и в левом верхнем углу поставил время. Директиву еще надо сочинить, а нужные слова как назло не шли. Потом ее надо передать шифровальщикам. Им тоже нужно время на то, чтобы документ зашифровать. А потом его надо отнести на узел связи. Его надо передать. Его надо принять и расшифровать…
А в это время давно горели аэродромы. А в это время чекисты хватали тех немногих летчиков, которые на свой страх и риск успели поднять самолеты в небо, вступить в бой и вернуться живыми на землю. До войск дошла пока только директива Жукова № 1: НА ПРОВОКАЦИИ НЕ ПОДДАВАТЬСЯ! Тот, кто вступил в бой, провокатор. Тому тут же на аэродроме среди горящих самолетов и рвущихся боеприпасов чекисты отбивают почки, чтобы другим не повадно было на провокации поддаваться.
И пока в войсках каждый делает то, что придет на ум, Жуков мучительно сочиняет документ. Он черкает, сверху пишет нечто другое, снова черкает, в стороне пишет нечто совсем другое и стрелкой показывает, куда эту вставку вписать в текст. Не имея времени и возможности ждать указаний от великого стратега, командующие фронтами и армиями генералы Кузнецов, Павлов, Черевиченко, Кирпонос были вынуждены превышать полномочия и нарушать преступные запреты Жукова. Они отдавали свои собственные приказы «действовать по-боевому». А это означало: централизованное управление Красной Армией потеряно. Такая ситуация нашими трибуналами во все времена квалифицировались как преступная халатность и карались расстрелом.
После войны Жуков валил вину на Павлова, Кузнецова, Кирпоноса и других командующих округами. Но они ли виноваты?
Дирижер репетиций не проводил, ноты исполнителям не раздал. Ноты были опечатаны, и доступа к ним у исполнителей не было. Дирижер даже не сообщил, что предстоит исполнять. Начался концерт, а дирижера нет. Каждый музыкант, действуя по-боевому, исполняет то, что ему нравится: кто «Танец с саблями», а кто — «Умирающего лебедя». Наш оркестр забросали тухлыми яйцами. И тут появляется гениальный почти святой дирижер. Весь в белом. И он выносит свои оценки. И он в своих исполнителей тоже тухлые яйца мечет. И он рассказывает о недостатке образования у исполнителей, и о том, что инструменты плохие.
И мы верим дирижеру в белом. Мы лепим ему памятник и навеки покрываем позором тех, кто хоть что-то делал, когда Жуков не делал ничего.
Так вот. Управление Красной Армией было потеряно не на уровне командующих военными округами, а на уровне Генерального штаба. Управление Красной Армией было потеряно не в первые минуты войны, а до ее начала. В первые часы войны Жуков не давал Красной Армии никаких указаний, о том, что нужно делать в случае нападения. Но и перед войной Жуков не давал никаких указаний военным округам, что надо делать в случае внезапного нападения. Следовательно, Красная Армия была неуправляемой не только с первых мгновений войны, но и до ее начала.
2.
Жуков имел еще одну возможность оповестить войска о начале войны: объявить мобилизацию. Маршал Советского
Кто же отвечает за мобилизацию? Генеральный штаб и лично начальник Генерального штаба. Мобилизацию готовит Генеральный штаб, а проводится она по решению высших органов государственной власти. Однако обязанность начальника Генерального штаба в том, чтобы этой самой власти подсказать и напомнить: пора!
Вся высшая государственная власть — Сталин. Поверим Жукову: Сталин перепугался и не знал, что делать. Ну, так подскажи ему! Прояви инициативу! Воспользуйся молчанием Сталина, как знаком согласия. А если согласия Сталина нет, превысь полномочия! Генерал армии Павлов полномочия превысил. Он не имел ни распоряжений Москвы, и не было Сталина рядом с ним. А Жукову не надо орать в мертвую телефонную трубку, ему не надо писать и шифровать послания Сталину. Жуков находится в кабинете Сталина, тут собрано все Политбюро. Если все эти деятели не знали, что предпринять, то Жукову следовало кричать: я объявляю мобилизацию! Кто против? Вот и все. Кто бы возразил? А если бы возразил, то на него и пала бы ответственность за промедление. А так промедление в объявлении мобилизации навеки остается на Жукове.
Тянулись часы, а мобилизация все не объявлялась. И только, как сообщает Маршал Советского Союза А. М. Василевский, через 12 часов после начала войны мобилизация была объявлена.
Говорят, что фронтовые командиры медленно реагировали на происходящее. Это правильно. А стратегический гений — образец решительности и проворства…
Был и еще нюанс. Первым днем мобилизации объявлялось 23 июня 1941 года. Так что указ о мобилизации, этот выдающейся перл стратегической мудрости, подготовленный лично Жуковым, можно было понимать и так: немецкие самолеты можно сбивать, начиная со следующего дня.
А наш гений строчит новый документ: Директиву № 3. Текст ее он почему-то тоже не приводит в своей книге. И есть на то причина. Директива № 3 предписывала Красной Армии не обороняться, а наступать: «окружить и уничтожить сувалкинскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки», «окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды», «к исходу 24.6 овладеть районом Люблин».
Ах, лучше бы наш стратег таких директив не подписывал! Смысл этой директивы в том, что Жуков снова не ставит войскам задачу защищать свою землю. Жуков снова бросает войска в наступление, причем на территорию противника. Смысл директивы в том, что войскам запретили обороняться. Жуков бросил войска в наступление, поставив фантастические, невыполнимые задачи захватывать польские города Сувалки и Люблин, причем очень быстро.
После войны Жуков рассказывал, что «враг был сильнее». Коль так, отдавай приказ на оборону! Если наши войска слабее, то наступление для них — самоубийство. Тем более, если наступление спонтанное, на подготовку которого Жуков не дает никакого времени. Жуков просто требует через день-два доложить о захвате городов на территории противника.
В той ситуации приказ генерала армии Павлова действовать по-боевому был куда более разумным. Каждый командир видел, что творится вокруг, и действовал в соответствии с обстановкой: переходил к обороне или отходил. А Директива Жукова № 3 заставляла всех наступать. Жуков требовал наступать в условиях, когда сожжены аэродромы. Когда наши разведывательные самолеты не могут подняться в воздух, следовательно, командиры не представляют, где противник. Жуков требовал наступать вслепую в условиях полного господства противника в воздухе. Жуков требовал наступать в условиях, когда противник все видит с воздуха, а у нас выбиты глаза.