Тень победы
Шрифт:
В своей книге Жуков вспомнил имена врачей, которые героически лечили раненых. Жуков назвал по именам целый табун политработников, вспомнил полдюжины московских писателей и фотокорреспондентов, которые были на Халхин-Голе: К. Симонов, Л. Славин, Вл. Ставский и прочие. Правда, и тут была особая причина. В преддверии Второй мировой войны молодые коммунистические агитаторы оттачивали на Халхин-Голе свои перья. Начинающий Константин Симонов, например, в то время строчил книгу о грядущем мировом господстве коммунистов. Жуков был горячим сторонником идеи захвата коммунистами мирового господства, потому, всех, кто эту идею проповедовал, он проталкивал вперед и вверх к номенклатурным благам.
И все-таки странно: какого-то Константина
А ведь за этой забывчивостью что-то кроется.
3.
Предыдущего начальника штаба Жуков назвал по имени — комбриг А. М. Кущев. Он обстановки не знал. Его сняли. Жуков это помнит. Назначили нового. Но Жуков не помнит, кого именно. Если новый начальник штаба не справлялся со своими обязанностями, его следовало снять, как и предыдущего, и назначить третьего. У Жукова были особые полномочия. Жуков потребовал прислать в Монголию лучших летчиков-истребителей Советского Союза, их прислали. Если бы Жуков потребовал нового начальника штаба, то никто бы ему не возразил. Лето 1939 года. Большой войны еще нет. Из всей Красной Армии воюет пока только один корпус. Этот корпус развернули в армейскую группу. Один корпус, а затем — армейская группа, — лицо Красной Армии. По действиям одного корпуса или одной группы, враги и друзья будут судить обо всей Красной Армии. На карту поставлена военная репутация Советского Союза. В интересах руководства страны иметь на Халхин-Голе самого лучшего начальником штаба из всех…
А ведь перед нами загадка истории.
Если начальник штаба был плохим, почему Жуков не потребовал, чтобы прислали хорошего?
Если начальник штаба был хорошим, почему Жуков о нем не помнит? И хочется орать туда, в ХХ век: о чем молчишь, Георгий Константинович?
4.
Вы знаете, и я знаю, что книгу «Воспоминания и размышления» писал не Жуков. Однако на обложке поставлено его имя, и книга написана от лица Жукова. Поэтому для удобства изложения давайте считать, что Жуков имел какое-то отношение к ее написанию.
Разгадка забывчивости авторов мемуаров Жукова совсем простая. В любых источниках о Халхин-Голе мы находим нужное имя: «Начальником штаба группы с 15 июля до сентября 1939 года был комбриг М. А. Богданов». (Маршал Советского Союза М. В. Захаров «Новая и новейшая история. 1970. № 5, стр. 23)
Маршал Захаров вовсе не зря заговорил про начальника штаба 1-й армейской группы, и вовсе не случайно сделал это в 1970 году. За этим кроется вот что. В 1969 году вышли мемуары Жукова. Имя начальника штаба 1-й армейской группы Жуков называть почему-то не стал. И тогда другие маршалы, не только Захаров, стали напоминать Жукову: ей, не забывай, кто у тебя был начальником штаба! Твою операцию на Халхин-Голе планировал сам Богданов! Почему о нем забыл?
Жуков на Халхин-Голе не требовал для себя лучшего начальника штаба, ибо знал: Богданов — это тот, кто нужен, лучшего не бывает. А вот когда пришла пора славу делить, то Жукова постигла катастрофическая потеря памяти.
Жуков помнит о многом: «Я уже касался организации партийно-политической работы в наших частях. Партийные организации внесли огромный вклад в решение боевых задач. В первых рядах были начальник политического отдела армейской группы дивизионный комиссар Петр Иванович Горохов, полковой комиссар Роман Павлович Бабийчук, секретарь парткомиссии особого корпуса Алексей Михайлович Помогайло, комиссар Иван Васильевич Заковоротный» («Воспоминания и размышления». С. 172)
«Где бы я ни был — в юртах или домах, в учреждениях и воинских частях, — везде и всюду я видел на самом почетном месте портрет В. И. Ленина, о котором каждый монгол говорил с искренней теплотой и любовью». (Там же. С. 173)
Наши доблестные комиссары и политработники «везде и всюду» развесили портреты вечно живого. Это очень даже здорово. И хорошо, что Жуков помнит об этом. А вот как план блистательной операции разрабатывался, Жуков припоминает смутно.
Я не зря цитировал Жукова в начале этой главы. Прочитаем еще раз слова Жукова о том, как рождался план операции. Если верить Жукову, во главе 57-го особого стрелкового корпуса стояли придурки — командир корпуса Фекленко и его начальник штаба Кущев. В районе боевых действий они не бывали и обстановки не знали. Жуков взял с собой комиссара Никишева и поехал в район боевых действий. Потом Жуков и комиссар возвращаются и… «Посоветовавшись с командованием корпуса, мы послали донесение наркому обороны. В нем кратко излагался план действий советско-монгольских войск… В тот же день был получен приказ наркома об освобождении комдива Н. В. Фекленко от командования 57-м особым корпусом и назначении меня командиром этого корпуса».
Жуков рассказывает, что составление плана, — работа вроде бы коллективная. Но в нашей памяти оседает совсем другое. Жуков не говорит: я решил, я послал… Однако именно так мы воспринимаем его рассказ. Жуков очертил круг лиц, которые были посвящены в план: он сам, комиссар Никишев, комдив Фекленко и начальник штаба Кущев.
Однако, ясно каждому, что комиссар мог присутствовать при составлении плана, но не мог быт соавтором. Работа комиссара следить, чтобы командир регулярно читал «Манифест Коммунистической партии», чтобы пил в меру без перебора, и чтобы в каждой монгольской юрте было минимум по два портрета Ленина: один — над входом, другой — над очагом.
Предыдущий командир корпуса быть соавтором плана тоже не мог. Жуков его описал кретином, который обстановки не знал, в районе боевых действий не был, потому ничего умного гениальному Жукову подсказать не мог. Не зря его тут же и сняли. Начальник штаба был такой же.
Прочитав описание бестолковщины, которая царила в штабе 57-го корпуса до приезда Жукова, читатель автоматически выбрасывает недоумков из числа авторов гениального плана. Но кроме них и комиссара Никишева в числе посвященных Жуков назвал только себя. Если предыдущего командира корпуса, начальника его штаба и комиссара из числа авторов вычеркнуть, — а наш мозг это делает автоматически, — то среди авторов остается только один Жуков.
В тексте книги использованы обороты: «мы пришли к выводу», «посоветовавшись с командованием корпуса» и т. д. Но книга написана так, что читатель остается в твердом убеждении: кроме Жукова никто ничего умного предложить не мог и не предлагал.
5.
План разгрома целой японской армии дело не простое. Нужно собрать и обработать огромное количество данных, уяснить обстановку, принять решение и сформулировать замысел разгрома. Кроме того, надо спланировать действия всех частей и соединений, организовать разведку и охранение, надо организовать и обеспечить взаимодействие всех со всеми, разработать боевые приказы и четко поставить задачи всем, кто будет участвовать в операции. Нужно организовать систему связи, подготовить средства скрытого управления войсками. Нужно организовать систему огня и бесперебойное снабжение войск боеприпасами, топливом, саперным, медицинским и прочим имуществом, продовольствием и пр. и пр.
Если все это Жуков готовил сам, значит он плохой командир. Разрабатывать планы должен штаб. Понятно, под руководством командира. Но командир не должен собою подменять начальника штаба. Если командир выполняет работу чужую, значит, у него нет ни сил, ни времени выполнять свою собственную.
Конкретно разработкой плана в любом штабе занимается оперативный отдел. Все остальные отделы штаба работают в его интересах. Если командир составляет планы сам, а начальник штаба и начальник оперативного отдела штаба бездельничают, значит, командир не смог организовать работу подчиненных.