Тень подозрения
Шрифт:
— Готово будет в лучшем случае послезавтра. У нас на складе нет таких радиаторов, придется везти из Талахасси на автобусе.
— О'кей, — согласился я.
Мне не улыбалось провести здесь тридцать шесть часов, но тут уж я был бессилен. Я вытащил из багажника свои чемоданы:
— Где здесь можно остановиться?
— В какой-нибудь гостинице наверняка найдется место, — ответил он.
— Отлично. Как добраться до ближайшей?
Он обтер руки обрывками ветоши и задумался:
— В нашем районе есть только одна — в трех милях отсюда. Но если вы поедете на восток, то найдете еще два хороших мотеля, совсем рядом друг с другом, — «Спэниш Мейн» и «Эль Ранчо».
— Спасибо. Могу я вызвать такси?
Он мотнул головой в сторону конторы:
— Загляните туда.
Крупный блондин в белом комбинезоне зашел и взял что-то с верстака. Он обернулся и посмотрел на нас:
— — Если вы ищете мотель, то на колонке как раз заправляется миссис Лэнгстон.
Механик покачал головой.
— Кто такая эта миссис Лэнгстон? — Поинтересовался я.
— Хозяйка мотеля «Магнолия-Лодж», в восточном районе.
— Что вы мне посоветуете?
Он пожал плечами:
— Поступайте как знаете.
Его слова меня насторожили.
— Там что-нибудь не так?
— По-моему, там все в порядке. Довольно недорого, но без бассейна. Выбирайте сами, где вам остановиться.
Лишь теперь я понял, что мне знакомо это имя. Я был почти уверен, что это она. Подхватив свой багаж, я вышел на шоссе и угадал. Она стояла у старого фургона и доставала из сумочки деньги.
Я подошел к ней и поставил чемоданы на землю:
— Миссис Лэнгстон?
Она обернулась и слегка улыбнулась мне:
— Привет. — И тут я понял, что так поразило меня в ее лице, когда я увидел ее впервые. Она выглядела уставшей. Вот и все. У нее было худое и довольно приятное лицо, с правильными чертами, но в глубине красивых серых глаз таилась безграничная усталость.
— Мне сказали, что вы держите мотель.
— Все верно, — кивнула она.
— Не захватите меня с собой, если у вас есть места?
— Конечно. Поставьте сумки на заднее сиденье.
Мы выехали на главную улицу и покатили через город. Я надеялся, что если Фрэнки все еще где-то в городе, то мы успеем заметить его и загоним фургон в укрытие.
— Когда будет готова ваша машина? — спросила она, когда мы остановились на светофоре.
— Послезавтра, — ответил я. — Кстати, я хочу еще раз сказать вам спасибо.
— На здоровье, — ответила она. Загорелся зеленый, и мы тронулись.
Я повернулся и посмотрел на нее. У нее были темно-каштановые волосы до плеч и хороший цвет лица.
Кроме следов помады на губах — никакой косметики.
Красивой формы рот. Из-за высоких выступающих скул казалось, что у нее впалые щеки. Это было лицо зрелой женщины, в нем чувствовалась сила. Два кольца на руке — обручальное и свадебное — выглядели очень дорогими, и остальная ее экипировка совершенно с ними не сочеталась. Она была одета в дешевое платье из магазина готовой одежды. На красивых и длинных ногах — старые, стоптанные сандалии.
Справа, сразу за городской чертой, я увидел мотель «Спэниш Мейн». Вдоль фасада тянулся огромный бассейн, вокруг которого теснились разноцветные зонтики. Сверкавшая под белым раскаленным солнцем вода казалась голубой и прохладной, и я вспомнил, что в «Магнолия-Лодж» бассейна нет. «Вот черт», — мрачно подумал я. Ладно, по крайней мере, меня не пытались надуть. К тому же хозяйка мотеля — очень красивая женщина.
«Магнолия-Лодж» находился на левой стороне дороги, примерно четвертью мили дальше. Когда мы свернули к нему с шоссе, я понял, что имел в виду парень из гаража, когда сказал, что здесь «недорого»: во всем здесь ощущалась запущенность, отчего создавалось впечатление, что мотель так и не был достроен до конца. Корпус на двенадцать или пятнадцать номеров представлял собой стандартный блок в виде буквы «П», обращенный открытой стороной к шоссе.
Само кирпичное здание, крытое черепицей, казалось солидным и не слишком обветшалым, но явно нуждалось в покраске. Трава вокруг него выцвела и под палящим полуденным солнцем выглядела невзрачно.
В средней части двора и вдоль шоссе — что-то похожее на газон, но коричневого цвета и покрытое пылью. Белый гравий дорожки рассыпался, и местами сквозь него проросли пучки сорняков. Я удивился, как ее муж допустил, чтобы все пришло в такое состояние.
Машина остановилась перед входом в офис. Я взял с заднего сиденья две сумки с продуктами и вслед за миссис Лэнгстон вошел внутрь.
В маленькой прихожей царила прохлада и приятный полумрак — глухие венецианские ставни создавали надежную преграду жгучим солнечным лучам. На вощеном полу, выложенном темно-синими плитками, лежали плетеные половички и стояли бамбуковые кресла с черными и оранжевыми подушками. В углу комнаты — телевизор, перед диваном — длинный кофейный бамбуковый столик со стеклянной столешницей, на котором валялась кипа журналов. На столе у стены я заметил модель корабля. Она была около трех футов в длину и поражала тщательностью отделки. Напротив двери была установлена конторка, а в конце ее — маленький телефонный коммутатор и стойка с ячейками для ключей. Сразу за конторкой виднелась занавешенная дверь, за которой, очевидно, находились комнаты хозяев. Где-то в глубине работал пылесос.
Я сложил покупки на конторку. «Джози», — позвала она, и пылесос умолк. Из-за занавески появилась мощная темнокожая девица в белом фартуке. У нее было круглое добродушное лицо и большой рот, который она накрасила помадой неестественного, почти фиолетового цвета.
Миссис Лэнгстон положила передо мной регистрационную карточку и кивнула на сумки:
— Захвати это на кухню, Джози.
— Хорошо, мэм. — Девица взяла сумки и повернулась к выходу.
— Водопроводчик не звонил? — спросила миссис Лэнгстон.
Я снял колпачок с ручки и склонился над карточкой, снова — в который раз за последние дни — спрашивая себя, почему я все еще указываю свой адрес в Сан-Франциско. Впрочем, нужно же что-то написать, а этот адрес, по крайней мере, соответствует моим номерам на машине.
— Нет, мэм, — ответила Джози. — Телефон звонил несколько раз, но я думаю, что ошиблись номером. Когда я подходила, там промолчали, а потом повесили трубку. — И она вышла.
Я случайно поднял глаза. Лицо миссис Лэнгстон странно застыло, молочно-белая кожа побледнела еще больше, и у меня сложилось впечатление, что ей с трудом удается сохранять самообладание. Она смотрела куда-то вдаль отсутствующим взглядом.