Тень тела. История мальчика, который умел превращаться в котёнка

Противник больше меня и сильнее, и наверняка я проиграю в драке. Но то, что он сказал – не прощают. Если бы я ничего не сделал, потерял бы не только всеобщее уважение, но и уважение к себе. А это единственное, что у меня есть с самого рождения. Поэтому я не стал думать о царапинах – ещё будет время зализать раны. Если нельзя рассчитывать на победу, то и терять нечего.

Когти соперника уже несколько раз впивались в моё тело, но и я не оставался в долгу. Сквозь боль рвалось одно желание – заставить его пожалеть о тех подлых словах.

Вокруг собралась толпа, но никто не мог вмешаться – правила дуэли непреложны. Даже ни один из воспитателей не посмел бы сейчас нас останавливать,

Я старался уберечь глаза и при этом повалить противника на спину – это был мой единственный шанс доказать свое превосходство. В моей правоте не сомневался никто: такими оскорблениями не разбрасываются. Но правила есть правила – свою честь нужно отстаивать на дуэли, и соперник в свои природные семь знал это не хуже меня. Не ответив на мой вызов, он не мог сохранить самоуважение. Так что, несмотря на разницу в возрасте и силе, по правилам мы на равных.

Я сделал ложный маневр и впился зубами в его плечо. Вообще-то я целился в шею, но и такой поворот неплох. Если удастся причинить достаточно сильную боль или нанести легкую травму – победа моя. Ему придется признать мою силу. И тогда никто больше не посмеет говорить обо мне такое!

Соперник резко развернулся и довольно далеко отшвырнул меня – я больно ударился спиной, боль отдалась в расцарапанном боку, во рту остался клок его шерсти. Боль меня лишь разозлила – оскорбляешь меня и моих родителей и при этом хочешь победить на дуэли Справедливости? Это уж слишком! Даже в свои природные шесть я знал, что этого допустить нельзя. И поэтому бросился на соперника снова. Тот не ожидал, что после столь сильного удара я смогу быстро оправиться. И он ошибся. Мои зубы впились в рану на его плече, но на этот раз я ещё и прижал его когтями к земле – силы у меня меньше, но ярость с лихвой компенсирует этот недостаток. Неуловимым движением – не зря я в своих одиноких вечерних играх оттачивал этот прием! – мне удалось заставить соперника отшатнуться. Оставалось лишь нанести достаточно сильный удар, чтобы он оказался на спине, и мне это удалось.

– Победа за Китом, – голос нашего секунданта донесся словно из-под земли, мое сознание ещё находилось в бою. Противник обмяк под моим маленьким телом. Он был больше и сильнее, но я победил. Теперь он не посмеет говорить таких слов ни мне, ни кому-либо ещё.

Расцарапанный бок заболел ещё сильнее – тело кричало о помощи. Но я не спешил идти к медсестре. Все, кроме нас двоих согласно правилам были в вертикальных телах – ей будет проще подойти самой. К тому же она должна лечить не только мои травмы.

После победы ненависть к противнику куда-то улетучилась – вот что, значит, чувствуешь после драки… Стоит перевернуться и оценить последствия полученных ударов в вертикальном теле. Но слабость не позволила мне этого сделать. Только бы посторонние не прикасались ко мне, пока я не перевернусь – последнее, о чем я успел подумать, прежде чем потерял сознание.

– Что за мальчишка? – в ушах как будто песок, голос невозможно узнать. – Что заставило его вызвать на дуэль того, пятнадцатилетнего? Тот ведь намного крупнее, неужели малыш этого не понимал?

– Понимал, – отозвался голос одной из воспитательниц. – Но тот сказал такое о его родителях, что я не решусь повторить. Мы узнали про их ссору слишком поздно, Кит уже вызвал его на дуэль – а тут даже мы бессильны. Правила непреложны.

– Знаю, – снова первый. – Но какая сила воли! И какая ярость! Он бы мне подошел…

– Мальчик живет здесь почти с рождения. Родители Кита бросили его, и он об этом знает с тех пор, как научился понимать слова. Здесь он всем взрослым как сын. Вы же понимаете, насколько ужасно бросить родного ребенка…

– И что же могло их заставить так поступить? Мальчишка ничем не отличается от других – разве что необычайной волей к победе.

– Можно лишь гадать, – вздохнула собеседница. – Но, думаю, дело в том, что он до двух вертикальных лет не умел переворачиваться. Возможно, его родители решили, что с таким дефектом ребенка им не справиться.

– Этот мальчик поражает меня всё больше! Для отстающего в развитии он слишком хорош. Он слишком хорош даже по сравнению с ровесниками! А судя по этой дуэли, выигрывает и перед теми, кто старше. Всё это заставляет меня ещё больше желать взять его в ученики.

– И что его ждет с Вами? Здесь, по крайней мере, мальчик сыт, одет и получает хотя бы часть той любви, что ему причитается. А вы со своими политическими делами много сможете ему дать?

– О, думаю, что достаточно! И не считаете ли вы, что в сложившейся ситуации лучше всего предоставить выбор ему? Кит, помнится? Дайте мне знать, когда он достаточно оправится, чтобы поговорить со мной.

Я слушал, затаив дыхание. Молчание воспитательницы означало, что она раздумывает – но возразить нечего. Я так надеялся, что она не найдет возражений! Сбываются мои мечты: покинуть Детский сад и отправиться навстречу приключениям, какой-то особенной судьбе. Это то, чего я хотел с тех пор, как понял свое положение здесь, в Детском саду, и в жизни. Стану кем-то важным – и, возможно, родители вспомнят обо мне, раскаются, что когда-то оставили, и найдут меня. Я перестану быть проблемой – а наоборот, стану поводом для гордости. Я улыбнулся своим мыслям и перевернулся на другой бок. Боль тут же дала о себе знать. Перед тем, как снова потерять сознание, я увидел на соседней койке своего противника – и ему уж точно досталось на дуэли не меньше, чем мне!

Всё, что мне оставалось – собрать вещи. Впервые я задумался, как мало, оказывается, у меня по-настоящему своего. Все вокруг дорожили чем-то… А у меня лишь одежда, которую выдали в Детском саду, пара игрушек для вертикального тела – и ничего больше Даже от родителей ничего не осталось. Впрочем, чему удивляться – раз уж бросили, вряд ли хотели, чтобы сын их нашел – так к чему оставлять подсказки?

Сборы в результате вышли недолгими. Прощаться тоже не с кем. Да, взрослые в Детском саду меня любили – насколько вообще можно любить чужого ребенка, – но настоящих друзей я так и не завел. Все говорили, что это – лишь вопрос времени, но думаю, меня просто утешали. У всех в Детском саду был близкий человек – если не среди ровесников, так среди взрослых. А таких, как я, брошенных, больше не было ни одного – откуда взяться пониманию? А ведь именно понимание – основа дружбы, так все вокруг говорят.

Не удивительно, что я легко согласился уехать. Конечно, взял день на раздумье. Но это скорее, чтобы не обидеть воспитателей, которые долго заботились обо мне и действительно переживали за мое будущее. Но даже в свои вертикальные десять лет (природные шесть месяцев) я понимал, что мое будущее зависит только от меня самого. Рассчитывать больше не на кого.

Предложение об отъезде сразу показалось привлекательным – я давно втайне мечтал увидеть что-то, кроме Сада, как бы ни прекрасна была его природа. При других обстоятельствах отъезд произошёл бы не раньше, чем мне исполнился год по меркам природного тела. То есть ждать пришлось бы довольно долго…