Тень Земли
Шрифт:
Результатом явился Пандус. Затем последовали разделение враждующих сил, равные возможности для всех в поисках новой родины, Исход, колонизация, стабильность. Это было реальностью – как для Ричарда Саймона, так и для экспертов ЦРУ, исследовавших невлюдовский меморандум.
Но чем же были эти отрывочные записки? Мистификацией? Фантастической антиутопией? Философским трактатом-предупреждением? Или невероятной истиной? Еще вчера любая из этих гипотез имела право на жизнь.
Но сегодня Саймон, реалист до мозга костей, признал, что время гипотез истекло. И это вдохновляло его гораздо больше, чем предстоящая встреча с донами. Пусть нынешняя Земля была всего лишь тенью прошлого – ну так что же?
Однако проблема пальцев и черепов была еще не исчерпана. Не стоило лишь выказывать к ним интерес, иначе не доберешься до Кратеров. Все-таки этот Карло Клык не полный идиот – зачем ему тащить к хозяину потенциального убийцу? Или человека, который выглядит опасным, непредсказуемым, стремительным, точно удар молнии?
Саймон еще больше сгорбился, свел глаза к переносице, приоткрыл рот и позволил струйке слюны стечь по подбородку. Карло Клык с любопытством наблюдал за ним и вдруг, откашлявшись, произнес густым хриплым басом:
– Чего губы развесил, выродок? Все, что ль, у вас такие? На небесах или там, откуда ты взялся, мокрица косоглазая?
– Есть и посимпатичней, – пробормотал Саймон, – с губой до пупа. Но все – косые! У нас, видишь ли, жарко, народ голышом ходит, вот глаза и разбегаются.
Один из охранников хихикнул, другой сплюнул. На широком лице Клыка отразилось презрение.
– Значит, голышом? Потому и глаза разбегаются да слюнка капает? А вид у тебя такой, будто без костыля на бабу не запрыгнешь.
Сзади заржали. Слюна бежала с губ Саймона, капая на куртку. Он вытер рот рукавом. В кармане куртки покоился томик в голубом переплете, его верительная грамота, а больше он не взял ничего, ни оружия, ни своего браслета. Он не собирался демонстрировать чудеса. В сущности, было уже неважно, признают ли доны его эмиссаром со звезд или самозванцем из Пустоши; теперь он не нуждался ни в их помощи, ни в союзе с ними, и это вселяло чувство уверенности и свободы.
Карло Клык зевнул, лязгнув зубами.
– Паршиво выглядишь, парень. Будто сейчас кишки через нос полезут. Удивительное дело! Не человек, чан помоев. А если верить хозяину, ты нам доставил массу неприятностей.
– Я их доставлю еще больше, – пообещал Саймон, ковыряя в ухе. Ягуар-полковник Карло Клык вызывал у него не больше симпатий, чем Бучо Перес, капитан-кайман. Если б не приглашение в Кратеры, был бы сейчас ягуар-полковник покойником – может, со свернутой шеей, а может, болтался бы вместо вывески под крышей заведения Прыща. Но в данный момент Саймону приходилось соблюдать дипломатический протокол.
– Я так думаю: побеседует с тобой хозяин, и загремишь в пампасы, – сказал Карло Клык. – То есть в яму, к муравьишкам. Я тебя лично подвешу, гнида инопланетная. А может, Прошке Пересу отдам. – Он прищурился, с недоверием оглядел Саймона и спросил: – Это правда, что ты ему уши отрезал?
Саймон молча кивнул.
– А я думаю, врешь. Я думаю, Прошку крокодавы обкорнали либо «черные клинки». Не нравится им, когда цветные в других бандеро служат. Так что я думаю…
– Не думай слишком много, мозги сопреют, – сказал Саймон, посматривая в амбразуры.
Дорога свернула и круто пошла вниз, к морскому берегу. На повороте стоял броневик, точно такой же, как тот, в котором везли Саймона; при нем – дюжина головорезов в синем.
Еще один пост располагался за решетчатой оградой, почти незаметной на фоне зелени; за ней, над кронами пальм, дубов и сейб,
Лязгая и грохоча, вздымая тучи пыли, броневик подкатил к воротам, миновал их и развернулся на площадке у неширокой лестницы. Она вела на галерею, сразу на второй этаж, а первый, как показалось Саймону, был без окон и дверей – сплошная стена, укрепленная массивными треугольниками контрфорсов. За площадкой, мощенной камнем, начинался парк с густым кустарником и деревьями чудовищной толщины; вероятно, они росли здесь еще до Исхода, и возраст этих исполинов насчитывал лет пятьсот, а может, и все шестьсот. Саймон подивился, отчего такую редкость не вывезли на Южмерику, затем припомнил, что в минувшие времена Бразилия считалась бедной страной; большинство ее городов, культурных и промышленных объектов были трансгрессиро-ваны службами ООН в кредит, при содействии Германии и Швеции. Похоже, на древние парки кредит не распространялся.
Задняя дверца машины распахнулась, охранники полезли наружу, и тут же, словно из-под земли, рядом с ними появился еще десяток вертухаев. Отборные качки: все – плечистые, рослые, в синей униформе, с гербом смоленских на обшлагах – старинной серебряной пушкой.
– Выходи, слюнявый, – буркнул Клык, подталкивая Саймона в спину.
Охранники окружили его стеной. Сгорбившись в их плотном кольце, Саймон видел лишь затылки да фуражки, а поверх них – облако в небе, похожее на раскрытый веер. Под облаком серой черточкой парила птица; кажется, королевский гриф.
Карло Клык зашагал к лестнице, стражи, тесня Саймона, Двинулись за ним. От раскаленных камней под ногами и белых стен тянуло жаром, но сквозь палящие знойные волны Саймон ощущал иное тепло, живое, словно резиденция дона смоленских была переполнена людьми. Кто затаился в этом гадючнике, в этой крысиноя норе? Кто поджидает пришельца go звезд, оскалив клыки и выпустив когти? Впрочем, дурные предчувствия не беспокоили Саймона; неторопливо взбираясь на галерею, он размышлял о другом. Его миссия подходила к концу, и оставалось лишь убедиться, что никаких неприятных накладок под занавес не будет. Он знал, что радиосвязь в ФРБ и ЦЕРУ, не говоря уж о прочих странах, находится на самом примитивном уровне. Крымская обсерватория скорее всего превратилась в руины, как и другие храмы наук и искусств, и ни один человек на всех земных континентах не смог бы припомнить параметров блокирующего сигнала или собрать автоматический передатчик помех. Это являлось хорошей гарантией невмешательства – до тех пор, пока на Землю не перебросят пеленгаторы и батальоны десантников на боевых космолетах.
Но была еще лунная станция, была «Полтава» и был компьютер «Скай», отнюдь не превратившийся в развалину.
Знают ли доны об этом? Помнят ли? И если помнят, что они могут сделать? С одной стороны, ничего; между смутными воспоминаниями и осознанными действиями лежала трехвековая пропасть невежества. С другой – над пропастью был мост; Джинн не отказался общаться с людьми, и он вроде бы не требовал от них верительных грамот.
Возможно, для полной гарантии невмешательства стоило б вырезать всех донов со всеми чадами и домочадцами, но Саймон, рассмотрев эту мысль, отбросил ее. Плохая власть предпочтительней безвластия, садист-диктатор лучше, чем анархия, а хунта соперничающих тиранов вполне сравнится с таким диктатором. Само собой, понятия «предпочтительней» и «лучше» являлись относительными и измерялись в человеческих жизнях, сожженных городах, разрухе, разорении и хаосе, который мог бы воцариться в ФРБ. Новый Передел, только без лидеров и главарей, а значит, самый жуткий, самый кровавый.