Тень змея
Шрифт:
(Да, Сейди. Конечно, ты ждала, что я так скажу.)
На мониторе моего ноутбука медленно сменялись картинки скринсейвера. Вот мой папа на раскопках в Египте, такой веселый и деловитый, в своей рабочей одежде хаки. Рукава закатаны, обнажая смуглые мускулистые руки, в которых он держит, демонстрируя фотографу, каменную голову фараона – обломок какой-то статуи. С бритой наголо головой и острой бородкой вид у улыбающегося папы озорной и лукавый.
Вот дядя Амос на эстраде джазового клуба играет на саксофоне – как всегда, неподражаемо элегантный в своих круглых темных очках, синей фетровой шляпе с низкой тульей и такого же цвета
Картинка сменилась. Теперь на экране появилась моя мама со мной на коленях. Я еще совсем маленький и смешной, с пышной шапкой волос на голове, за которую Сейди меня теперь все время дразнит. Мой голубой комбинезончик на фотографии весь заляпан пюре из батата. Я вцепился в мамины большие пальцы и испуганно вытаращил глаза – мама качает меня на коленях вверх-вниз, а мне это, похоже, не очень-то нравится. На моей физиономии ясно читается: «Снимите меня отсюда!» Волосы у мамы повязаны косынкой, и она, как всегда, очень красивая, даже в старенькой домашней майке и джинсах. Она улыбается и смотрит на меня так, словно я – самое чудесное, что есть в ее жизни.
Смотреть на эту фотографию было больно, но я все равно не отводил глаз.
Мне тут же вспомнилось, что сказала сегодня Сейди: что-то может случиться с душами умерших, так что мы рискуем никогда больше не увидеть маму, если потерпим поражение.
Я сделал глубокий вдох. Мой папа, мой дядя, моя мама – все они могущественные маги. И все пожертвовали очень и очень многим ради восстановления Дома Жизни.
При этом все они были старше, мудрее и сильнее, чем я или Сейди. Они изучали магию десятилетиями, а мы с сестрой – всего девять месяцев. Но именно нам предстояло сделать то, что до сих пор не удавалось никому из магов: победить самого Змея Апопа.
Я полез в шкаф и выволок оттуда свой старый дорожный чемодан. Самый простой, средних размеров чемодан из черной кожи, каких можно увидеть миллион в любом аэропорту. Столько лет я возил в нем свои пожитки по всему свету, путешествуя вместе с папой. Это он приучил меня жить так, чтобы не иметь вещей больше, чем можешь унести.
Я откинул крышку. Сейчас чемодан был пуст, если не считать одного-единственного предмета: вырезанной из красного гранита статуэтки в виде свернувшейся кольцами змеи с начертанными на ней иероглифами. Имя Апоп было перечеркнуто, а поверху были нанесены слова самых могущественных связывающих заклинаний. И все равно эта фигурка – изображение врага – была самым опасным предметом во всем доме.
Мы втроем, с Сейди и Уолтом, изготовили ее втайне от всех остальных (и вопреки категорическим возражениям Баст). Уолту мы решились довериться только потому, что рассчитывали на его мастерство в изготовлении амулетов. Даже Амосу мы ничего не сказали, потому что не сомневались: такой опасный эксперимент он точно бы не одобрил. Всего одна ошибка, малейшая неточность в заклинании – и из орудия уничтожения Апопа эта статуэтка может превратиться во врата, открывающие Змею свободный доступ в Бруклинский Дом. Но мы обязаны были рискнуть. Если мы в ближайшее время не отыщем другой способ победить Змея, нам с Сейди придется воспользоваться красной статуэткой для приведения в действие плана Б.
– Глупая затея, – произнес чей-то голос у меня на балконе.
Я резко обернулся. На перилах сидел голубь. С виду самый обычный городской сизарь, но в его взгляде – бесстрашном и даже слегка угрожающем – было что-то очень уж не голубиное. Голос тоже звучал более воинственно, чем обычно ожидаешь от голубки – птицы мира. Впрочем, я сразу его узнал.
– Гор, это ты? – спросил я на всякий случай.
Голубь быстро кивнул.
– Можно мне войти?
Я знал, что он спрашивает не просто из вежливости. Наш особняк был защищен мощными чарами, позволяющими держать на удалении самых разных вредителей, от грызунов и термитов до египетских богов.
– Даю тебе разрешение войти, – произнес я полагающуюся формулу, – бог Гор, в обличье… гм… голубя.
– Благодарю. – Голубь слетел с перил на пол и проковылял в комнату.
– А почему ты в таком виде? – поинтересовался я.
Гор взъерошил перья.
– Вообще-то я хотел найти сокола, но в Нью-Йорке они, похоже, большая редкость. Но мне нужно было что-нибудь с крыльями, и я решил, что голубь подойдет. Они ведь хорошо приспособлены к городской жизни, не боятся людей. И они очень благородные птицы, как тебе кажется?
– Точно, – кивнул я. – Благородные. Это первое слово, которое приходит на ум, когда думаешь о голубях.
– В самом деле, – одобрительно покивал Гор.
Видимо, в Древнем Египте такого понятия, как сарказм, попросту не существовало. По крайней мере, Гор никогда его не распознавал. Он вспорхнул на кровать и принялся клевать крошки «Чирио», оставшиеся от трапезы Хуфу.
– Эй, – всполошился я. – Только не вздумай нагадить на мою постель…
– О, прошу тебя. Боги войны не гадят на чьи-то одеяла. Ой… ну разве что изредка…
– Ладно, проехали.
Гор вспрыгнул на край чемодана и, наклонив головку, посмотрел на статуэтку Апопа.
– Это опасно, – сказал он. – Очень опасно, Картер.
Я ничего ему не рассказывал о нашем плане Б, но не удивился, что он в курсе. Нам с Гором частенько приходилось обмениваться мыслями. Чем полнее я овладевал умением пользоваться его силой, тем лучше мы понимали друг друга. Правда, у пользования божественной магией был один серьезный побочный эффект: я не всегда мог разорвать возникающую между нами связь по собственному желанию.
– Это запасной вариант, – буркнул я. – Мы пытаемся найти другой способ.
– Ах да, вы же искали свиток, – припомнил он. – Тот самый, последняя копия которого сгорела сегодня в Далласе.
Я еле удержался, чтобы не прихлопнуть паршивую птицу крышкой чемодана.
– Верно. Но Сейди добыла некий ящик с тенью и думает, что он может нам пригодиться. Ты случайно не знаешь, как можно использовать тени против Апопа?
Голубь отрицательно покрутил головой.
– Нет, не думаю. У меня, знаешь ли, довольно прямолинейные представления о магии. Мой рецепт победы прост: разить врагов мечом, пока они все не полягут. Если они снова восстают, значит, разить их снова. При необходимости повторить. Кстати, с Сетом это сработало.