Тени Богов. Избавление
Шрифт:
– Что это за камни? – спросила Рит. – Ты помнишь? Те браслеты, что остались на руках Гледы? Ты же ведь достала из земли у себя дома такие же камни?
– Да, – кивнула Филия. – У матери был запас. Это камни с храмовых ожерелий. Мать обследовала столько древних храмов, что… Хватило на браслеты, которые она носила не снимая, на браслеты для Гледы, на браслеты для меня… И, как ты поняла, кое-что еще и осталось. Подожди, я еще и для тебя сделаю браслеты. Тебе они так просто необходимы. Ни один камень не пропадет зря. А я ведь в детстве смеялась над ней. Возится… со всяким мусором. И это еще она брала не все, а только те, которые отзывались.
– Отзывались? – не поняла Рит.
– У тебя в груди камни эйконцев? – спросила Филия.
– Да, – кивнула Рит, прижимая ладонь к груди. – Священные камни эйконцев, в которых заключено наследие их воинов. Ло Фенг вырезал их из собственного тела и вставил мне в грудь, чтобы спасти меня. Нарушил законы своего племени. Рискнул собственной жизнью ради меня.
– Что его заставило сделать это? – спросила Филия. – Какое-то особое отношение к тебе?
– Возможно, – задумалась Рит. – Но не то отношение, которое заставляет мужчину одаривать избранницу безделушками. Во всяком случае мне так показалось.
– Этот камень… он что-то дал тебе кроме здоровья? – спросила Филия.
– Я не могу сказать точно, – призналась Рит. – Эйконцы проходят множество сложных обрядов, предания говорят, что вместе с камнем передаются умения, даже дух воина. Я обошлась и без обрядов, и без умений. Но что-то во мне изменилось определенно. Появилась какая-то обреченность… Хотя, нет. Неудачное слово. Появилось спокойствие. Понимаешь?
– Надеюсь, – кивнула Филия. – Мать мне рассказывала о камнях эйконцев. Когда я уже чуть поумнела. По сути они напоминают стриксы. Полудрагоценные камни, что добываются из менгиров. Более того, именно так они и добываются. И так же, как и стриксы, помогают пережить жатву. Но камни эйконцев – это больше, чем стриксы. Это еще и особая магия.
– И что это значит? – не поняла Рит.
– Для эйконцев – многое, – сказала Филия. – А для всех остальных считай, что и почти ничего. Нужно быть эйконцем, чтобы использовать их. Или такой, как ты…
– А камни твоей матери? – спросила Рит. – Что в них?
– Тоже как будто ничего особенного, – ответила Филия. – Но только на первый взгляд. У них есть голос, поверь мне. Может быть, ты и услышишь его однажды. Во всяком случае, Гледу спасли именно они.
– Спасли ли? – спросила Рит. – Или только отсрочили ее гибель?
– Надеюсь, что спасли, – пробормотала Филия. – Те камни и эти, что я взяла из земли, это камни из алтарей древних храмов трижды пришедшего. Я мало о нем знаю и с удовольствием поговорила бы об этом с кем-то мудрым, но мать говорила, что остался лишь один знаток древних рукописей, который мог бы ответить на все мои вопросы, но он уже очень стар и обитает то в Исане, то в Перте. Далековато. Сидит при храме, разбирает ветхие рукописи. Прячется от всех. Не любит новых знакомств, опасается старых. Его зовут Хеммелиг. Книжник Хеммелиг. И работа у него – просто мечта. Я бы и сама с удовольствием смахивала пыль с древних пергаментов и разбирала буквицы. Пожалуй, нам бы не помешал его совет. Мать говорила, что если я назову ее имя, то он станет говорить со мной, но я должна быть очень осторожной с ним.
– Почему? – спросила Рит.
– Великая мудрость может обратиться в великую силу, – задумалась Филия. – А сила не может опираться только на мудрость, ей еще нужно и сердце. Мать не знала, какое у него сердце. Не поняла. Я, кстати, всерьез думаю, что было бы неплохо спросить у него совета, как быть с Гледой. Понятно, не выдавая сути, и все же. Кто его знает, вдруг наш путь к райдонскому монастырю пройдет через Ису или Перту?
– Ты спросишь у него, как быть со мной, – с улыбкой поправила Филию Рит. – А я буду стоять рядом с округлившимся животом. Набью под платье какого-нибудь тряпья. И кстати, давай не будем упоминать Гледу даже тогда, когда мы вроде бы одни.
– Это правильно, – согласилась Филия, отряхивая платье.
– И все же странно, – покачала головой Рит. – Тысячи лет люди поклонялись человеку, который прославился тем, что трижды приходил в какую-то деревню, где люди забыли о том, что такое бог, правда, уважение, честь, достоинство, и его трижды убивали. Трижды забрасывали камнями. И это стало поводом для культа. Люди поклонялись униженному и оскорбленному. Поклонялись проигравшему. Набивали алтари фальшивыми камнями. Моя бабка говорила, что если собрать все эти якобы священные камни, то можно насыпать курган высотой в пару десятков локтей.
– Это точно, – засмеялась Филия. – Камней таких было слишком много. Но, во-первых, моя мать брала не все камни, и лишь некоторые. А во-вторых, есть и еще одно. Тысячи лет к этим камням люди обращали свои молитвы, желания, просьбы. Тысячи лет несли к ним свою веру. И они стали не просто камнями.
– От человеческих прикосновений? – усмехнулась Рит.
– Да, – кивнула Филия, – как это ни странно. От прикосновений и желаний. От упований и слез. Но ты забыла еще одно. Трижды пришедшего убили трижды. Но в деревню-то он пришел четыре раза. И в четвертый раз камни пролетали сквозь него, не причиняя ему вреда.
– Он стал призраком? – прищурилась Рит.
– А два камня, которые до сих пор не найдены, и которые считаются величайшими святынями, он поймал, – продолжила Филия. – Призраки камни не ловят. И он вроде бы положил их на большой валун, где потом был построен первый храм трижды пришедшего. Хотя тут предания расходятся.
– И где же этот храм? Где эта деревня? – спросила Рит.
– На него упала звезда смерти, – развела руками Филия. – Или покоище, как говорила моя мама. Правда, кое-кто называет его колыбелью. Впрочем, какая разница? Это в самом центре Хели. Теперь там мертвая пустыня.
– Вот, – кивнула Рит. – Так новые боги побеждают старых. Падая им на голову. И ничего с этим не поделаешь.
– Это мы еще увидим, – прошептала, к чему-то прислушиваясь, Филия.
– Эй! – раздался приглушенный стук в дверь и голос бургомистра. – Любезные! Вам следует поторопиться!
– Кстати, – заметила Филия. – Этот толстый и потный сановник едва не приговорил отца Гледы к смерти на городском эшафоте. Точнее приговорил.
– И что же ему помешало привести приговор в исполнение? – спросила Рит, закрывая лицо платком.