Тени Деймона: Шаг в неизвестность. Том 2
Шрифт:
– Вы предлагаете ее отбить с помощью этих пукалок? – Эдрих махнул рукой в сторону стоящей у стола винтовки, – Идея, такая себе, если честно.
– Ну, почему сразу с помощью пукалок то, – ухмыльнулся командир выживших, – Вы ж у нас из цивилизованного будущего, так? Значит, должны разбираться в их технологиях. Поможете нам починить этот, ваш, принтер, накидаете схемку, и мы по ней напечатаем себе серьёзные стволы. И с их помощью уже поставим на место и оружейников этих, и Тень вам поможем отбить.
– А вот эта мысль не самая дурная, – встрял в разговор Анокар, – мы с Дейтом поковыряемся в принтере и попробуем привести его в чувство. Авось, чего и сообразим. Нам он всяко пригодится, даже если останемся тут. Модели техники и оружия у
– Даже экипированными к синдикату лезть крайне рискованно, – отрезал Селлас, – Насколько я успел их изучить за ту операцию на Сайморе, – к обороне своих баз, пускай даже и небольших, они относятся очень серьёзно. Дагор, да даже если мы тут соберем бронетанковую колонну и сунемся к ним без разведки и поддержки, они расхерачат ее еще на подходах к своим укреплениям.
– Он прав, – сказал я, – Меня самого угораздило принять участие в той операции. Они тогда знатно попортили Директорату кровь, прежде чем мы добрались до их производственных комплексов. Положили половину нашей роты.
– Погоди, Алекс, ты что, тоже там был? – удивленно уставился на меня командир Альфы.
– Ага.
– И в какой роте? Мы где разминулись с тобой?
– В пятой.
– Мда, вам там хуже всего пришлось. Пробивались по центру, через самое пекло, – задумчиво протянул Селлас, – Так что уж ты-то точно должен понимать, с чем нам придется столкнуться, если решим организовать на них атаку. Я был в седьмой, кстати. Но досталось нам тогда тоже порядочно.
– Разведку, думаю, мы вам обеспечить сможем, – вновь подал голос Вейм, – Все-таки двадцать лет тут живем и уже успели город облазать вдоль и поперек. Правда их завод находится в полях за городской чертой и на открытой местности. Подобраться к нему будет непросто, впрочем, есть один способ. Правда, вам он вряд-ли понравится.
– Колись уже, чего тянешь кота за резиновые шарики? – перебил его Эдрих.
– Расколотый мир, – коротко произнес командир выживших, и в комнате вновь повисла тишина. Правда, ненадолго.
– И что это? – спросил Дейм.
– Жуткое место, – ответил Вейм, – Оттуда лезут все эти твари, и они – самые безобидные его проявления. По сути, это что-то вроде аномалии. Не знаю, как объяснить даже. Сам я с ним знаком только по слухам. Был тут у нас один яйцеголовый, который все пытался его исследовать. Погиб в результате, но кое-какие записи после него остались. В общем, это что-то вроде куска мира, провалившегося в четвертое измерение, который внутри него раскололся на множество частей. Куски трехмерного пространства плавают в нем и хаотично состыкуются между собой. Как стекла в калейдоскопе, который постоянно трясут, – он замолчал, пытаясь подобрать более удачное сравнение, но потом махнул рукой, мол, что с вас, невежд, взять и продолжил, – Время на каждом из этих «кусков» течет по-своему. Где-то может быть день, где-то ночь, где-то утро прошлого года, а где-то вечер следующего столетия. Никогда не знаешь, куда тебя занесет. И не знаешь, сколько там проведешь. У нас были смельчаки, которые отважились сунуться в эту жопу. По нашему времени вышли практически сразу, вот спустя секунду, буквально. Однако вид их говорил о том, что там они пробыли несколько месяцев. Заморенные, свихнувшиеся. Мы пытались привести их в чувство, но куда там. Один полдня сидел, раскачиваясь из стороны в сторону и повторяя: «Окна следят. Окна следят. Всегда следят. Все видят. Один путь сбежать.» А потом достал откуда-то самопал, вставил в рот и застрелился прям на глазах у всего лагеря. Никто и сделать то ничего не успел. Второй просто пропал. Ушел, наверное. Этот… Мир. Он, ведь, далеко не всех отпускает. Поначалу, многие туда ходили у нас. Несмотря на опасности, тварей, другую необъяснимую хрень. Кто просто посмотреть, а кто – что-то полезное принести. Мы ж живем сейчас, считайте, на том, что успели оттуда украсть. Электричество, питающее этот комплекс, вырабатывается пузырчатой плесенью. Она же – глаза, или – смотрящие в душу.
– Кажется, я понимаю, о чем сейчас идет речь, – криво ухмыльнулся Эдрих, – Если помните, парни, мы это дерьмо видели на обшивке корабля в космопорту.
– Черное, с блестящими пузырями на поверхности? – поинтересовался Вейм, доставая откуда-то из-под стола потертую деревянную коробочку.
– Ага, – кивнул парень, – А ещё оно копошилось в наших мозгах.
– Сочувствую, – ответил командир выживших, – Самому не доводилось испытывать, но, как рассказывали – приятного в этом мало. Как выкрутились?
– Он, – Эдрих кивнул в мою сторону, – Как-то справился с мороком и расстрелял эту погань.
Вейм снова смерил меня оценивающим взглядом.
– Сильная воля, – вынес вердикт он, – Или эгоизм. Говорят, она показывает близких, которых человек потерял в свое время. И, чтобы избавиться от твари, надо убить их. А это очень непросто сделать. Как ты выкрутился, парень?
– Везение, – коротко ответил я, – Пробирочник. Меня специально выращивали для войны с Братством. Родителей, или других родственников, которых можно было потерять – просто не оказалось. Только боевые товарищи. Вовремя понял, что они давно мертвы и это все иллюзия, а там уж действовал по обстоятельствам.
– Вот оно как, – Вейм отложил коробочку, почесал подбородок и вновь полез в свой рюкзак, – У вас там сироты воюют?
– Пробирочники, – поправил Селлас, – Неплохие, в общем, ребята, и лучшие вояки из всех, кого мне доводилось видеть.
– Ну ладно, это сейчас не так уж важно, – уклончиво ответил командир выживших, – Так вот, электричество добывает плесень, воду – чашки. Они у нас на крыше этого комплекса растут. Не обратили внимания, когда шли? Это что-то вроде больших грибов-губок, в форме, как ни странно, чашки. Они собирают воду в них, с дождя, или из воздуха прямо – не столь уж важно. Фильтруют ее, забирая себе всю лишнюю химию, а нам достается чистый продукт. У нас тут даже что-то вроде центрального водоснабжения налажено. Не ахти как, конечно, но всяко лучше, чем ничего. Клервинов, вот, регулярно отстреливаем и едим. Вкусное у них мясо, да и хватает одной туши надолго.
– А про это что скажете… – Дейм медленно, аккуратно выложил на стол несколько до боли знакомых белых пластинок. Мужик, до этого сосредоточенно копавшийся в своем рюкзаке, так и замер с открытым ртом.
– Вы… Вы где это взяли? – хриплым, дрожащим голосом наконец спросил он.
– Подарочек от «друзей», которые тварям нас хотели скормить, – ухмыльнулся Эдрих.
– У сектантов каких-то отобрали, – ответил я, – Они наших ребят с помощью этой штуки загнали в какую-то временную ловушку. Пришлось выручать.
– Чтоб вы знали, – Вейм немного пришел в себя, – Это очень дорогая, но и очень опасная вещь. Нашим ходокам лишь один раз удалось утянуть нечто подобное, и то потом за ней пришли. Сектанты, так вы их зовете? Мы – обелископоклонниками. Пришли, привели с собой стаю тварей и грозились сравнять наш лагерь с землей, если не отдадим. Представляете. Этих сук грозились на своих братьев по крови. Впрочем, в последнем я не уверен. Расколотый мир ведь меняет со временем все, до чего может дотянуться. Подстраивает и адаптирует под себя, извращая сущность вещей. Люди – не исключение. Одним мозги набекрень сворачивает, других и вовсе меняет до неузнаваемости. А эти, двинутые… Они ж живут там постоянно. Наружу выбираются только чтобы до своих «святилищ» добраться, которые еще в расколотый мир затащить не успели. Да и с тварями этими… Как с цивилизованными существами, у которых есть разум и чувства, вроде человеческих. Вот только я вам скажу одно, – командир выживших стукнул кулаком по столу, – это звери. Да, неглупые. Хитрожопые. А еще – жестокие и кровожадные. И поступать с ними надо, как с бешеными собаками. Кончать без разговоров прямо на месте. Потому, что если не мы их, то они – нас.