Тени и призраки
Шрифт:
«Нет, погоди, так нельзя», — успел сказать он себе.
— Прошу тебя, — умоляюще произнесла она.
«Нет».
Он пытался сдержать себя, но тщетно. Руки потянулись к ней, но застыли, не успев завершить объятия, как движения плохо управляемой марионетки. «Нет», — повторял он себе снова и снова, но разум был уже не в силах справляться с желанием. Лицо девушки, призрачно-белое, придвигалось все ближе. «Ох, нет же, нет! Мне надо справиться». Но вот ее глаза медленно закрылись, теплый аромат дыхания туманом струился к его склоненному лицу. «Ради бога, нет! Дай мне время!» Но губы уже прильнули к его губам, их нежность взывала
Когда она выпустила его, Дэвид отшатнулся. Дыхание его прерывалось.
— Марианна, послушай, это безумие.
— Люби меня, Дэвид.
Какая-то мысль парила в его мозгу; решимость, как вспугнутая птица, готовилась упорхнуть прочь. А может быть, она свинцовым грузилом неслась вместе с ним на дно? Он, будто со стороны, наблюдал, как откровенное желание разгоралось в ее глазах, как она привстала на колене, как наклонила к нему лицо…
— Люби меня, Дэвид, — повторила девушка более требовательно.
«Нет!» — мысленно кричал он.
С бессильным вздохом он обнял ее обеими руками, и она прижалась к нему, губы Марианны прильнули к его губам. Он крепко сжал ее в объятиях. Вдруг Марианна рывком высвободила свою правую руку, подняла его ладонь и, чуть наклонившись, поднесла ее к своей груди. Он обхватил пальцами эту нежную плоть и стал ласкать ее, чувствуя сквозь свитер, как твердеет крохотный сосок. Девушка высунула язычок и лизнула его губы, затем чуть прикусила щеку. Ее дыхание обжигало кожу.
— Все, что ты хочешь, — шепнула она ему в ухо.
Откидываясь назад всем телом, она глазами не отпускала его. Быстрым движением стянула через голову свитер и отбросила его в сторону. Когда он взглянул на полные груди, дыхание пресеклось, и в то же мгновение она повернулась к нему спиной.
— Побыстрей, дорогой, — раздался шепот.
Его пальцы дрожали, когда он с трудом выдергивал крючки из крохотных петелек. Наконец бюстгальтер расстегнулся, и девушка рывком сбросила его.
— Дай мне свои руки, — снова шепнула она.
Сложив его ладони подобно двум чашам, повторяющим форму ее грудей, она поднесла их к своему телу и втянула сквозь зубы воздух. Когда она почувствовала, как сжались пальцы Дэвида, глаза ее потемнели.
— О, еще, — прошептала она чуть слышно.
Задыхаясь, он припал головой к ее груди и принялся целовать ее. Он ласкал языком упругие соски, а девушка судорожно прижимала его к своему телу, и стоны рвались из ее горла.
— Сделай мне больно, — простонала она, дрожа и всхлипывая. — Кусай меня. Сделай мне больно. — Ее пальцы впивались в его голову подобно стальным когтям. — Возьми меня, я твоя, твоя!
Небывалый приступ страсти охватил Дэвида. Он не мог вспомнить, когда они оказались обнаженными. Все, что он помнил, это алчность, с которой она обрушила на него такой натиск страсти, какого он не воображал даже в самых безудержных фантазиях. Безмолвная, словно обезумевшая, она, казалось, полностью подчинилась экстазу. Ее прекрасное лицо исказилось в чувственном оскале, руки и губы безостановочно бродили по его телу, а тонкое, будто из слоновой кости тело корчилось и извивалось. Самые разнообразные чувства владели этим телом, но оно и ему дарило такие же богатые ощущения. Оно вело его все глубже и глубже в бездну чувственности, источая сладострастие. Спина ее выгнулась аркой и напряглась, белые груди словно набухли, они колыхались у самого его лица. На ее лице была полнейшая отрешенность. Наконец она осушила его с такой силой, что ему показалось будто сама кровь его вливается в нее.
Все кончилось. Дэвид упал на спину и оцепенел, устремив на нее глаза, подернутые дымкой утоленной жажды. Марианна, оседлав его бедра, наклонилась и молниеносно провела влажным языком по его пересохшим губам.
— Тебе было хорошо? — пробормотала она. Ответить он не смог.
Она улыбнулась.
— Я знаю. Хорошо. Думаю, тебе понравилось.
Она выпрямилась, глубоко, с наслаждением вздохнула, и от этого движения ее тяжелые груди затрепетали.
— Хочешь еще? — неожиданно спросила она.
Дэвид уставился на нее, не веря своим ушам.
— Как? Прямо сейчас?
Она снисходительно рассмеялась.
— Ну что ты. Я знаю, тебе нужно передохнуть.
— А тебе?
Гримаска ее смеха внезапно обратилась в жестокую усмешку.
— Мне никогда не нужен отдых.
Дэвид коротко простонал.
— Наверное, ты была бы лучшим мужчиной, чем я. — Он попытался подавить какое-то странное чувство вины.
Марианна привстала, неуловимым движением соскользнула с кушетки и теперь стояла рядом с ним, выпрямившись во весь рост.
— Я красива? — спросила она.
— Ты самая прекрасная из всех женщин, что я видел в жизни.
— И ты любишь меня?
Дэвид глянул на нее непонимающе. Любовь?
— Понятно, — усмехнулась девушка. — Но думаю, что еще полюбишь.
Внезапно опустившись на колени, она впилась в его губы страстным поцелуем. Правая ее рука вцепилась в его волосы.
— Теперь ты принадлежишь мне, — прошептала она властно. — Только мне. Ты мой.
Дэвид с тревогой следил, как она снова поднялась на ноги и принялась одеваться. Страшная мысль о том, что в любую минуту может войти Эллен и застать их здесь, внезапно оглушила его. Обеспокоенный взгляд Дэвида непроизвольно устремился к двери.
— Она не слышала нас, — успокоила его Марианна.
Дэвид вздрогнул от неожиданности и спросил:
— Откуда тебе это известно?
— Известно, — коротко бросила девушка. Улыбалась ли она в это мгновение, он не мог бы с точностью сказать, поскольку лицо ее находилось в тени. — Тебе не о чем тревожиться. — Она подобрала с кушетки бюстгальтер и мигом надела его. — Тебе нравится мое тело? — Теперь она, чуть изогнувшись, застегивала крючки на спине.
— Нравится.
Но чувства, которые он испытывал в эту минуту, были какие-то странные: его безотчетное стремление оставить ее как можно скорее, расстаться с ней смешивалось со страхом больше никогда ее не увидеть. И это смешанное чувство усугублялось все возраставшим ощущением собственной вины и злости на Марианну. Единственное, в чем он был сейчас полностью уверен, так это в том, что больше всего на свете боится быть застигнутым здесь женой. Он мечтал посидеть, спокойно поговорить с этой девушкой, но чувствовал, что его конечности будто налиты свинцом. Глаза же его помимо воли неотрывно следили за каждым ее движением. Через несколько секунд она была полностью одета и присела рядом с ним на кушетку.