Тени исчезают в Раю
Шрифт:
Разговоры о работе в данный момент не способствовали душевному равновесию, поэтому Коллингейм постарался перевести тему.
– Мисима-сан, – начал он, – у вас удивительный дом. И сад. Наверное, непросто было создать такое?
– Владелец курорта – мой давний клиент, – поделился массажист. – Когда я поделился с ним своим желанием уйти от суеты, он предложил мне место здесь. – И чуть нараспев процитировал: – «Голодный ветер Ищет лист сухой средь скал. Нет жизни в камне».
Алекс не относил себя к романтичным особам. Наоборот. А уж поэтичным
Пока детектив предавался философии, массажист поднялся, подошел к стене и вернулся. И Коллингейм ощутил на лопатках масленое касание. Руки массажиста заскользили по спине. Твердые пальцы находили какие-то болезненные точки, но вместе с болью проходила скованность в теле.
– Как здорово, что Лола посоветовала мне вас, – произнес Алекс, пока еще был в силах что-то говорить, потому что апатия и блаженство накатывали на него бархатистыми волнами.
– Она вам уступила свое время? – удивился Мисима.
– Не, честно говоря, не очень понимаю, что произошло, но я вчера случайно с ней познакомился, мы договорились встретиться, а сегодня я узнал, что она утром куда-то скоропостижно уехала.
– Возможно, она нашла свой икигай, – предположил массажист, не отрываясь от работы.
– Икигай?
– Цель в жизни, смысл, источник радости, то, ради чего хочется просыпаться по утрам, – пояснил лже-джапаниз. – Мисс Лола… «Напрасно тянет Корни увядший розы куст В пустой колодец», – продекламировал массажист.
– Видимо, «икигай», который Лола нашла, разбудил в ней утром желание не только проснуться, но и в кратчайшие сроки покинуть Парадиз, – сообщил Алекс.
– «Безлунна ночь и Беспросветна, но она Рождает утро», – массажист в очередной раз ответил цветистой фразой. – Внутренний кодекс самурая заставляет тебя печься о слабых. Но слабый может стать сильнее только сам.
Алекс задумался. Но бархатные волны, одна за другой, разбивали мысли на море брызг. Он проснулся от легкого похлопывания по плечу. Коллингейм сел. Улыбающийся Мисима протянул детективу пиалу с холодной водой. Он глотнул. В голове, как и во всем теле, была легкость. Ему следовало подумать. Хорошо подумать. Сполоснуться в море, закрыться в номере и подумать.
Глава 8
Когда Коллингейм покинул дом, на улице посвежело. Или правильнее было выразиться «на дворе»? Или «в саду»? Собственно, это было некритично, потому что посвежело везде: и на улице, и во дворе, и в саду, и на пляже. Прохладный ветерок гонял по дорожкам змейки из песка. В синем небе белели длинные, изящно-прозрачные перья облаков, обещая смену погоды. Когда переодевшийся детектив вышел к морю, горизонт темнел тучами. Пока далекими, но комм уже обновил прогноз погоды, уведомляя отдыхающих о приближении циклона. Дожди ожидались недолгие – от силы на пару дней. Но тропические. Закат по метеоусловиям отменялся. Зато теперь ничто не могло помешать детективу погрузиться в материалы
Себастьян уже прислал файлы. С Алекс начал с первого, по порядку. В целях конспирации (паранойя, подхваченная половым путем от Тайни в прошлую встречу, стремительно прогрессировала) детектив надел гарнитуру. Коллингейм привык использовать ее в бою. Галозапись, которая проецировалась прямо перед глазом, немного сбивала. Казалось, что детектив одновременно и в номере, и в незнакомом кабинете. То, что запись делалась точно такой же гарнитурой, ощущения только усугубляло.
Алекс видел перед собой девушку лет двадцати пяти. Или старше. Но дерзкая ассиметричная стрижка, разноцветные перья волос, радужные тоннели в ушах, татуировка на шее и беззаботная улыбка во весь рот ее молодили. Как и привычка жевать.
– Привет, меня зовут Саманта Локсби, – произнесла она, кривя рот из-за жвачки. И протянула руку.
– Хэлли Купер, но все зовут меня Тайни [1] .
Голос Роул звучал непривычно. Может, чуть грубовато. А может, дело было в том, что Алекс словно очутился в виртуальной игре, где он был женщиной. По крайней мере, именно такое впечатление создавала гарнитура. Будто это он пожимал руку Саманте, только рука его была женской.
– Ну, если ты Тайни, то я – Нана [2] , – рассмеялась косметутка. Она действительно была на полголовы ниже китиарки.
1
Игра слов: Tiny – имя и «крохотный, малюсенький».
2
Каламбур. Нана – имя, «нано-» – десять в минус девятой степени, еще меньше, чем «крохотный».
Роул не издала ни звука, но почему-то детектив был уверен, что она улыбалась.
– Садись, рассказывай, чё, – таутированная хозяйка кабинета указала клиентке на анатомическую кушетку, сейчас сложенную в кресло.
Беглый взгляд Роул выхватил из обстановки многочисленную аппаратуру, баночки, тюбики, кисточки, пакетики и шпатели. И огромный зеркальный трельяж, в который Алекс смотрелся и видел Тайни. С этим делом и крышей сдвинуться недолго…
– Чего желает мисси? – чавкая, спросила Саманта.
– Мисс, – поправила ее китиарка. – А лучше просто по имени.
– По имени – так по имени. Хэлли, есть пожелания? Вообще, у тебя кожа чистая, чё. Как ухаживаешь?
Роул что-то рассказывала про лосьоны, тоники, крема и сыворотки, а Алекс глядел в зеркало.
Тайни в зеркале была… Тайни. С непослушными черными кудряшками, которые никак не хотели укладываться в прическу. С огромными карими глазами на похудевшем от тревог лице. С тонким носиком и бледной кожей. С нежно-розовыми губами, чуть прихваченными блеском. Совсем как на Атоване у оцепления вокруг места убийства Хельги Стоунбридж. Только тогда Роул была незнакомкой, а теперь – его… Детектив задумался. А теперь – его Тайни.
Конец ознакомительного фрагмента.