Тени киновари
Шрифт:
Несколько голосов продолжали ругать Матру, благоразумно не выходя из гущи толпы. Они называли ее злой и уродливой. Некоторые даже называли ее драконом. Они все хотели ее смерти, и когда темплары прошли через толпу и заметили круг, который она сделала, защищая себя, Матра испугалась, что они могут поверить ее обвинителям. Они уставились на нее, оружие наготове, лица скрыты за щитами. Матра посмотрела на них, страх и злость зашевелились под кожей. Она не знала, что она сделает дальше, и тем более не могла понять, что они сделают.
Звайн отпусти ее руку. — Ветер и огонь, почему так долго?
Фаланга темпларов вздохнула с видимым облегчением. Копья поднялись, шиты опустились, и эльфийка Джиола вышла вперед.
— Что случилось? — спросила она дрожащим голосом. — Мы похватали оружие как только увидели, что толпа заволновалась. Мы были уже в воротах, когда услышали звук — это было как удар грома Тирского шторма.
— Матра решила, что вы не появитесь вовремя. Она взяла дело в собственные руки.
— Заклинание? Но ты же не осквернитель. Может быть ты из Союза Масок?
Осквернитель? Союз Масок? Эти слова не имели значения для Матры, но эльфийка смотрела именно на нее, и не было никого другого, о ком она могла говорить, за исключением этого мальчика-человека, который говорил очень быстро и за них обоих.
— Нет, никогда! Матра не волшебник, ни жрец или священник, нет. С тех пор как она пришла, она делает это все время. Не меч, не копье и не заклинание, просто бум, бум, бум и все валяются. Гром и молния одновременно.
Звайн говорил так искренне, что Матра сама почти поверила ему. Однако эльфийка, Джиола, недоверчиво покачала головой, не убежденная Звайном, затем пошла между тел, внимательно глядя на них.
— Не имеет значения. Не все ли равно, верно? А что с остальными. Лорд Павек? Лорд-?
— М-Мертв, — прошептал Звайн, мгновенно потеряв свою напускную браваду после одного единственного слова.
Слезы потекли по его лицу, Матра протянула к нему руку, но он отшатнулся. Рука Матры опустилась, стала тяжелой, даже тяжелее чем тогда, когда ее хватала защита создателей. Она сама бы заплакала, если бы ее глаза могли плакать. Вместо этого она стояла молчаливо и печально, а Джиола опустилась на колени и приложила пальцы к шеям Павека и дварфа.
— Их сердца еще бьются, — объявила женщина-эльф.
Слезы Звайна мгновенно высохли. — Они живы? — недоверчиво спросил он. — Она не убила их? — Он рухнул на колени рядом с Павеком. — Просыпайся! — он начал трясти руку Павека.
Джиола встала на ноги, ничего не сказав о Руари. Она подошла к темпларам, и те разделились на две группы. Одна группа встала спиной к маленькому каменному зданию, внимательно следя за Кодешитами, которые вернулись к своим делам, как будто никакого бунта никогда не было. Другая группа сняла с себя желтую одежду. Они связали их вместе и расстелили копья по земле, чтобы сделать из них двое носилок, одну для Павека, вторую для дварфа.
Когда они ехали сюда из Квирайта, Руари сказал ей, что народ ее матери пальцем о палец не ударит, чтобы спасти его жизнь. Матра не поверила ему — ее создатели не были так жестоки. Теперь она увидела правду и ей стало стыдно за ее сомнения. Зато они заставили ее схватить руку Джиолы и храбро выдержать недовольный взгляд эльфийки, когда та посмотрела на ее маску.
— Ты должна спасти Руари, — сказала она, молча поблагодарив Короля Хаману за магию, благодаря которой все понимали ее.
— Она имеет в виду этого, — добавил Звайн. Он сам встал на колени рядом с полуэльфом, когда темплары подняли Павека. — И помни: бум, бум, бум.
Дрожь пробежала по спине Матры, потом перекинулась на руки, и глаза Джиолы расширились. Эльфийка попыталась высвободиться. Матра отпустила ее руку. Слушая болтовню Звайна Матра осознала, что она не может использовать свою защиту, пока она не испугана. Она и не хотела; она просто не знала, как ограничить ее действие, сделать так, чтобы та ударила по кому-то одному, но сила принадлежала ей, не создателям, и когда она задержала свой взгляд на Джиоле, женщина-эльф мгновенно поняла, что ей надо делать.
Павека и остальных выживших перенесли в сторожевую башню скотобойни. Они уже могли сидеть и выпить глоток воды, когда от внешних ворот появился Нанк, но никто из них не мог говорить или стоять. Старший инспектор Кодеша поглядел на побитое лицо высшего темплара, его рассеянный пустой взгляд и решил, что ситуация ухудшилась настолько, что он уже не в состоянии управлять ею.
— Их надо переправить в город, во дворец! — Он немедленно приказал доставить ручные тележки и возчиков. — Милосердие Хаману, мы все лишимся головы, если Павек — Лорд Павек — умрет здесь.
Звайн начал было возражать, но план страшего инспектора показался Матре самым лучшим. Она посмотрела на Звайна тем же взглядом, как и на Джиолу, и мальчик сделал то, что она от него хотела.
Павек только начал собирать разбежавшиеся мысли вместе, когда ручная тележка запрыгала по камням дороги на Урик. Когда, наконец, он собрал вместе все то, что случилось с ним с того момента, как он отключился, похожие на сон образы закрутились в его сознании: Матра спасла его от неминуемой смерти на скотобойне. Она и сейчас была с ним; он мог видеть ее голову и плечи, пока она бежала рядом с тележкой, легко удерживая темп, с которым эльфы толкали ее. Хотелось бы знать, что случилось с Руари и Звайном, но Павек слушал другую тележку, громыхавшую рядом, и надеялся, что его товарищи там. Еще он надеялся, что они живы, а больше всего надеялся на то, что найдет что сказать Лорду Хаману, и тот милостиво разрешит им остаться в живых.
Вдохновение, однако, не посетило его на дороге до Урика. Оно не ожидало его и около западных ворот, где Павек настоял на том, что вполне в состоянии идти на своих ногах. Оно не пересекло его дорогу и на любом из перекрестков между воротами и дворцом, где еще один высший темплар, представившийся как Лорд Бхома, получил распоряжение немедленно привести их зал для аудиенций.
Лорд Бхома разрешил Павеку сохранить свой меч, знак, что король-волшебник не собирается убивать их на месте — впрочем, это могло означать и то, что Хаману прикажет ему убить их всех своими руками, и себя последним. У Руари все еще был его посох, причем они оба, и посох, и Руари, были перевязаны. Лорд Бхома, однако, уверил их, что ничего не угрожает их жизни, кроме их самих. Звайн был просто в панике; да и они все были в панике, кроме Матры, которая уже бывала здесь.