Тени мудрецов. Часть 1
Шрифт:
– Все моё навсегда останется моим, – звенит и ликует голос, – и эта планета тоже. У тебя еще остались возражения? Не слышу. Остались? Так скажи.
Наилий обнимает нас, низко наклонив голову. Я закрываю глаза и касаюсь губами щеки младенца. Привкус крови растворяет соль, а гогот десятка глоток заглушает шепот.
– Некому будет нарвать тебе эдельвейсов, любимая. Прости.
В полумраке ангара расцветает семь огненных цветков. На их нектар слетаются злые пчелы, жаля наши тела. Прошивая их насквозь. Кровь льется дождем на землю и последнее, что я слышу – взмах крыльев бабочки.
Под ноги больно смотреть. Наши тела не узнать. Навеки сшиты вместе и растворились друг в друге. Их накрывают белой простыней, на которой мгновенно распускаются алые кляксы крови. Спине тяжело, что-то мешает и рук не поднять. Тянусь выше, а шакалы шарахаются. Скулят и воют от страха, закрывая лица руками, царапая глаза скрюченными пальцами. От меня на пол падает густая жирная тень. Делится на два лепестка и колышется в такт дыханию.
– Кто это? – нервно визжит совсем юный мальчишка и тычет в меня пальцем.
Оглядываюсь за спину и вижу хрупкие и тонкие полотна в налете сажи, как в пыльце. Мои крылья.
– Бабочка! – бьется в истерике боец. – Проклятая черная бабочка!
Я дергаюсь вверх, роняя хлопья сажи, бью волной воздуха наотмашь. Под потолком окно. Улечу, нужно только разбить стекло. Каждый взмах все слабее, тянусь из последних сил, а с земли ко мне поднимают стволы пулеметы. Не успеют. Поздно. Яркий свет ловит в объятия, выталкивая из сна звоном осколков.
Глава 2. Совещание
В полумраке капсулы пахнет кровью, к рукам прилипла сажа – не оттереть. Бьюсь в ячейке, как бабочка в стеклянной банке. Воздуха не хватает, легкие горят, а живот болит от судорожных вздохов. По вискам дорожки пота и на груди маленькая лужа. Ушел Инсум, оставил с кошмарами наедине.
«Тише, тише, я здесь».
В ячейке включается вытяжка, сквозняком отгоняя жар от тела, но легче не становится. Теперь меня бьет озноб. Растираю влагу по лицу и груди, чтобы испарилась быстрее. Прекрасно телепортировалась. Замечательно.
– Тиберий, – громко зовет Публий снаружи и стучит в дверцу, – ты проснулся?
– Да.
Зубы стучат и подробнее не ответить. Военврач просит подождать в ячейке, и я не возражаю. До галлюцинаций надышалась сонным газом, не зря так ненавижу снотворное. Подношу ладони к лицу и заставляю себя думать, что сажи нет, крови нет, это просто сон. Бездна, но до чего же реальный!
«Инсум! – даже мысленно умудряюсь стонать. – Скажи, что это сон!»
«Меня не было рядом, я не знаю, сон или нет».
Мертвый император не жалеет меня и не врет, а так хотелось. Никогда не мечтала стать пророком именно поэтому. Увидеть будущее и жить каждый день, словно приговоренной к казни. Знать, что когда-нибудь вот так возьму на руки ребенка, меня обнимет любимый мужчина, и пулеметные очереди растерзают наши тела. Не хочу!
«Инсум, скажи, что я не могу предсказывать!»
«У тебя нет дара Поэтессы, но это не значит, что ты не могла увидеть один из вариантов».
Еще не легче. Будто специально добивает, проклятый. Дышу размеренно, пытаясь отвлечься и успокоиться. За словом «вариант» вспоминается теория Избирателя и жизнь, как гусеница, ползущая по полю вариантов от точки к точке. Слепая и не очень умная гусеница, жующая все, что попадается на пути. Избиратель намекал, что можно не мириться с судьбой, а выбрать другую, но я не успела разобраться, распечатка осталась в багажном отсеке. Теперь открою теорию не раньше высадки на Эридан.
Публий снаружи торопит всех и разгоняет по отсекам. С громким стуком встают на металл лестницы протезы Трура, а я жду, пока не утихнут все звуки. Впереди еще день праздного шатания по транспортнику и спуск на планету. В иллюминаторах уже чужие звезды, крошечная капля летящей вдалеке кометы и темно-красная махина спутника. Из длинной справки с бесконечными цифрами характеристик я запомнила только то, что Эридан очень похож на Дарию. Тот же размер, та же удаленность от светила и климат чуть теплее и засушливей. А еще Трур рассказывал, что там правит король, и женщины выходят замуж.
– Тиберий, – зовет Публий. – Совещание у генерала. Присутствуют все.
Генерал собирает нас в собственном жилом отсеке. Он меньше любой комнаты в его особняке, но неправдоподобно велик для транспортника. Наилий приглашает всех садиться, а сам устраивается в изголовье кровати, подогнув под себя ноги. Рядом усаживаются Рэм и Публий, разведчик Вир гонит Трура в угол на кресло, мне кивком показывает на стол и место заканчивается.
– Прошу прощения за тесноту, – говорит Наилий, – разговор не для общей комнаты. Садись на стол, Тиберий, не стесняйся. Остий, можешь начинать.
Маленький рост не дает разведчику возвышаться над нами даже, когда все сидят. В крошечной комнате мгновенно повисает пар от дыхания, и включается искусственная вентиляция. Я скукоживаюсь на столе, поджимая ноги, но все равно почти касаюсь капитана бедром. Нервничаем, кажется, только мы с ним, остальные расслаблены и спокойны.
– Ваше Превосходство, – нарочито ровно и спокойно начинает разведчик, – я вижу три выхода из ситуации с договором.
– Подожди, – перебивает Наилий и Остий резко захлопывает рот, – начни с самого начала. Как мы вообще заключили договор.
Генерал сидит к разведчику боком и смотрит на Публия с Рэмом, отчего ощущение экзамена у нерадивого кадета только усиливается. Пренебрежения нет, но от холодного тона Наилия даже мне не по себе. Остий сглатывает слюну и через вздох возражает:
– Полагаю, все читали перед экспедицией мой рапорт и справку по Эридану, зачем повторяться?
– Затем, что капитан Назо здесь по медицинской части, майор Рэм со своей задачей справится, не вникая в политические тонкости, а я именно сейчас захотел услышать всю картину целиком. Рассказывай, капитан Вир.