Тени сумерек
Шрифт:
— Знаешь, на кого вы сейчас похожи? На парочку вшей, которые изо всех сил спешат спариться. Верни камень, Берен, или то, что ты видел в своем наваждении, покажется тебе игрой.
Человек и эльфийка соединили руки, переплели пальцы — только тогда Берен перевел дыхание.
— Если ты действительно имеешь право на камень, — сказал он. — Ты возьмешь его сам. Если ты не имеешь на него права — с какой стати его тебе отдавать?
— Скажи, если я сейчас возьму ее прямо здесь, а потом отдам Балрогам —
— О, нет, — Лютиэн, тяжело перевернувшись на спину, засмеялась Морготу в глаза. — Здесь у тебя ничего не получится, о великий Вала! Ты для этого слишком великий! Великоватый — можно и так сказать!
— Такой великий, что если ты нагнешься пониже, тебе в задницу сможет въехать телега, запряженная четверкой быков, — подхватил Берен. Все-таки Лютиэн пристали прекрасные песни, а не позорные стишки. — Такой великий, что когда твои ядра позвякивали при ходьбе, в Хитлуме думали, что это гремит гром!
— Но сейчас ничего не позвякивает, — Лютиэн то ли смеялась, то ли стонала. А может, и то и другое. — Не оттого ли, что Государь Финголфин поработал тут своим мечом?
— Нет, — Моргот опустился возле Лютиэн на колени. — И ты сейчас убедишься в этом.
До Берена донесся треск разрываемой ткани.
— Совершенной формы груди, — Моргот щелкнул языком. — Я ценю красоту. Если тебе так нравится — продолжай держать его за руку. Разрешаю.
— Не смей, сукин сын! — зарычал Берен, силясь сдвинуться с места.
— Камень!!! Нет? Тогда пеняй на себя! — Вала, приняв облик Мелькора, навис над Лютиэн, положил руку ей на грудь. Пальцы женщины выскользнули из руки Берена, она обняла Мелькора за шею, сомкнув над ним плащ, — и поцеловала в губы.
Мелькор опешил а потом — осел, обмяк у нее в руках — и деревянно ткнулся головой в пол. Берен, все это время пытавшийся оторваться от мраморных плит, просто-таки вскочил, когда давление ослабло, а Лютиэн так и осталась лежать — тело Валы весило столько, сколько и положено телу крепкого мужчины без малого восьми футов ростом.
Железный венец, висевший в воздухе над головой Мелькора, когда он расставался с обликом Моргота, обрушился на пол и катился какое-то время, а потом упал и, дважды качнувшись по окружности, остановился.
Берен за ноги оттащил Мелькора в сторону. Лютиэн села, запахнула на груди разорванную рубашку — и вдруг расплакалась.
Мелькор беспробудно спал — а они жили, и были свободны. И в короне сияли, переливаясь, еще два Сильмарилла… Берен и Лютиэн поняли друг друга без слов. Она подобрала Ангрист, подала ему рукоятью вперед. Он принял — и начал резать железные зубцы, удерживающие Сильмарилл в короне.
— Остановись, — голос, тихий, как осыпающийся песок, и зловещий, как пение близящейся пылевой бури, приполз от дверей.
— А, это ты… — бросил Берен, не прекращая работы. — Пошел вон. Я унесу отсюда все три камня и покончу с проклятием Нолдор, понял, обмылок?
Саурон выглядел скверно: дунь — и рассыплется. Он вернул себе прежний рост — но, как видно, плоти не хватало, чтобы как следует облечь его мясом — и сейчас в дверях стоял семифутовый скелет, обтянутый белой до свечения кожей.
— А кто тогда Финрод — огрызок? — Саурон оскалился. Берен, врасплох застигнутый гневом, сделал неловкое движение — и Ангрист, изогнутый в напряженном усилии, сломался на треть длины своего лезвия. Пролетев с полсажени, кончик кинжала вонзился в лицо Мелькора. Тот дернулся — но не очнулся. Зато замок содрогнулся вместе с ним. Разом шевельнулись во сне все рыцари Аст-Ахэ.
Берен за этот день уже привык к чувству «душа-в-пятки», но на этот раз он испытал что-то особенное. Наверное, оттого, что удача была так близко.
— Берен, — прошептала Лютиэн. — Нам пора уходить. Не только Саурон бодрствует…
— Перережь ему глотку — предложил Саурон.
— Сначала тебе, падальщик, — Берен вскочил, и Саурон исчез в одном из боковых проходов. Видимо, он был не в силах тягаться с Береном. Тот колебался какое-то время? Гнаться? Нет, это было бы глупо. Кто знает, что там, в глубинах. И времени добывать остальные Сильмариллы нет.
— Идем, Соловушка. Бежим.
И они побежали…
Замок спал. На выходе из зала Берен приостановился — у дверей лежал в тяжелом забытьи стражник, отобравший его меч.
— Это мое, — сказал он, забирая Нарсил из безвольной руки. Потом они с Лютиэн побежали дальше.
Перед Береном открылись две лестницы. Одна вела вверх, в северным вратам — по ней их ввели. Вторая вниз — к Вратам Ангбанда? Куда? На севере есть надежда взять коней и поскакать что было сил на запад, туда, где Эред Энгрин встречаются с Эред Ветрин. Но там их будут искать в первую очередь. На юге — все та же отверстая глотка пустыни.
— Вниз, — скомандовал Берен.
И они побежали вниз.
Сильмарилл освещал дорогу — если бы не Камень, кругом царила бы непроглядная тьма. Берен потерял счет поворотам и извивам пути — влево и вправо отходили коридоры, но они бежали, не сворачивая, по лестнице: вниз, вниз, вниз…
Тьма кончилась. Откуда-то из боковых ходов шло красное свечение — рядом со светом Сильмарилла и оно было тьмой. Вниз!
Лестница кончилась, упершись в…
Да, это они — Врата Ангбанда. Чтобы достичь их, нужно было пересечь огромную пещеру, где вповалку лежали спящие орки. Кроме этой лестницы, сотни ходов — широких и узких — вели сюда. В Аст-Ахэ была голова, сердце же было здесь: Ангбанд, железная темница.