Тени ужаса [=Конан-островитянин ]
Шрифт:
В сторону нападающих просвистело несколько стрел, но они не причинили особого вреда. Наконечники разлетались на кусочки или проскальзывали по хрупким с виду стеклянным доспехам. Лишь несколько человек из экипажа собрались кучкой у края абордажного помоста, который опирался на релинги «Красного Льва».
Одним прыжком Конан слетел вниз по трапу со своим тяжелым палашом в руке и ринулся на помощь защищающимся. Теперь он видел, что люди с галеры имели странное боевое снаряжение: тонкие трубочки выходили из их ноздрей, закрытых стеклянными шлемами, к контейнеру на спине. Это, решил Конан, наверное, что-то вроде дыхательного аппарата. Но зачем?
Ответ не заставил себя ждать. Едва Конан достиг шканцев, как первая группа атакующих приостановилась, чтобы раскрутить пращи и осыпать его людей градом стеклянных шаров, каждый размером с яблоко. Они взрывались с мелодичным звуком и разлетались сотнями сверкающих осколков. Там, где разрывался шар, возникало облако бледного пара, которое медленно поднималось вверх.
Все больше и больше шаров со стеклянным звоном лопалось на палубе «Красного Льва», и ветер не успевал уносить прочь дым от все новых и новых нехитрых снарядов. Конан видел, как его рассеянные по палубе бойцы оседали вниз и один за другим тяжело падали на доски без сознания. Они падали один за другим, и скоро лишь несколько человек еще оставались на ногах.
Теперь палуба напоминала место жестокой бойни, разве что люди лежали спокойно, словно спали, по-видимому, они были невредимы. Тогда абордажный отряд темной волной прокатился по деревянному настилу вниз, на окутанную серым дымом палубу галеона, на которую кое-где еще падали горящие обрывки веревок и парусины. С оглушительным боевым кличем Конан врезался в толпу нападающих. Широкий меч ткал вокруг киммерийца полотно мерцающей стали. Прозрачно-кристаллические доспехи раскалывались под ударами тяжелого клинка, который разрубал стекло, кожу нагрудников, мясо и кости. Отрубленные конечности разлетались в стороны, вопли вырывались из-под стеклянных шлемов.
Конан прорвался сквозь неплотные ряды первой группы нападающих, оставив позади себя бездыханно лежащими на палубе трех врагов. Но новые воины спрыгнули с абордажного настила, пытаясь окружить его и снова завладеть инициативой. Он прорубил сквозь их ряды дорогу к ренингу, где, с защищенной спиной, ему удалось урвать короткую передышку.
В дальнем конце палубы Конан увидел Сигурда, который обменивался могучими звенящими ударами сразу с двумя противниками. Еще двое лежали у его ног. Вдруг, хотя не было видно, чтобы его кто-нибудь зацепил, северянин выронил свою длинную саблю и осел на палубу так же, как это произошло со всеми остальными членами команды.
Конан почувствовал сладковатый запах, и окружающий мир медленно поплыл перед глазами. Атакующие отступили от него и образовали полукруг, так что киммериец оказался прижатым к поручням релинга. Несколько секунд он стоял лицом к лицу со своими противниками. Его губы, окаймленные серой бородой, раздвинулись в беззвучном рычании. Над головами передних нападающих пролетело еще несколько стеклянных шаров, разлетевшихся на кусочки совсем близко.
Конан не стал дожидаться, пока пары поднимутся и свалят его с ног. С хриплым сдавленным рычанием он ринулся на обступивших его полукругом врагов. Меч в мозолистых руках Конана вихрем пронесся над головой, подобно крылу ветряной мельницы.
Два антильца упали, один — с рассеченной головой, другой — со смятой грудной клеткой. Теперь Конан смог прорваться сквозь ряды врагов и снова оказался на свободном пространстве.
Он знал, что не сможет один биться со всей командой вражеского корабля. И даже если он сведет счеты еще с несколькими противниками, рано или поздно они все равно окружат и убьют его. Накопленная за долгие годы жизни усталость уже отягощала его руки и ноги и замедляла движения. Дыхание с трудом вырывалось из груди. Дым и струящиеся клубы белого пара, которого киммериец успел наглотаться, вызывали у него удушливый кашель. Теперь уже вся команда галеона лежала на палубе, но лишь немногие были сражены причудливыми мечами врагов, большинство же пало, наглотавшись ядовитых паров.
Другой на месте Конана, вероятно, застыл бы в нерешительности, не зная, что делать дальше. Было очевидно, что корабль потерян. Палуба кишела воинами корабля-дракона. Паруса и оснастка исчезли в пламени и дыму. В это самое время передняя рея, которую уже не поддерживали сгоревшие дотла канаты и парус, с грохотом рухнула на палубу полубака. По сторонам густо дымились огоньки обрывков горящей парусины, веревок и обломков рангоута. От первого корабля-дракона, который они подожгли, на поверхности моря осталось лишь несколько пляшущих на волнах обугленных обломков.
Конан понимал, что не сможет принести пользу своим людям, если позволит убить себя или сдастся в плен. В то же время оставался шанс спасти команду, если ему удастся убежать. Решительность — наследство далекого варварского прошлого — определила дальнейшие действия Конана. Она же не дала ему возможности хоть немного обдумать и взвесить другие варианты. С последним приливом сил он огромными прыжками взлетел вверх по трапу на ют. Один из двух рулевых на счетверенных рулях корабля исчез, а другой лежал мертвым. Над его телом стоял противник с кровавым зазубренным клинком. Конан рванулся к нему и одним ударом– разнес на кусочки кристаллическое лезвие меча. Повинуясь могучему взмаху длинных рук киммерийца, его широкий меч как бумагу прошил броню из стеклянных пластин, и воин безмолвно осел вниз.
Конан бросил окровавленный меч, сорвал с головы рогатый шлем и запустил его далеко в море. Никаких трофеев врагам! Он нагнулся и снял с мертвеца стеклянный птичий шлем, а вместе с ним и дыхательный аппарат. В то время, когда антильцы загрохотали сапогами по верхним ступенькам трапа, Конан успел уже закрепить аппарат на голове и на спине.
Враги бросились на него с яростными криками. Конан подхватил меч как раз вовремя, чтобы парировать выпад копьем с острым извилистым наконечником. Одним могучим ударом сплеча он смял шлем наступавшего на него врага, а заодно и череп воина. Не дожидаясь, пока к нему приблизится следующий, киммериец подскочил к релингу, перемахнул через борт и исчез в пенистых гребнях голубоватых волн. Увлекаемый вниз весом своей кольчуги из толстых стальных колец, он камнем пошел ко дну.
Утреннее солнце теперь сияло высоко в небесах и уже рассеяло последние остатки предрассветной дымки. Облака разбегались в стороны и таяли под его горячими золотыми лучами. Разбившись на пары, воины абордажного отряда поднимали бесчувственные тела членов экипажа «Красного Льва» и переносили их по настилу внутрь своего корабля. Другие пытались погасить множество крошечных огоньков, рассыпанных по палубе галеона. Они сбивали огонь ударами плащей и заливали морской водой из ведер, которые тут же поднимались на веревках.