Тени в переулке (сборник)
Шрифт:
Много позже я узнал еще одну историю, которая сильно изменила его жизнь. У него появился шанс стать звездой, но она так и не зажглась. А чтобы узнать, почему так случилось, надо вернуться на десять лет назад.
Итак, 1950 год. Вся Москва выстроилась в очереди у книжных магазинов. На прилавках появилась книга в белом переплете «Правда об американских дипломатах». Автор ее – сотрудница информационного отдела посольства США Аннабелла Бюкар.
Великий боже! Что творилось в Москве, люди чуть не дрались, чтобы заполучить искомое сочинение
Я, конечно, достал этот печатный труд. Прочел его, но никакой правды, кроме того, что в здании рядом с кафе «Националь», где в те годы размещалось американское посольство, собралась шайка поджигателей войны, ничего не вынес.
Правда, в последней главе, где автор писала, как ей нравится Москва, я прочел, что она вставала поутру в своей новой московской квартире, пила кофе и слушала концерт мастеров оперетты, где поет ее нынешний муж. История заселения американской дамы в московскую квартиру весьма любопытна.
В 1947 году у наших контрразведчиков появился объект для наружного наблюдения и разработки. В СССР прибыла новая сотрудница посольства США хорошенькая девица Аннабелла Бюкар. Через некоторое время было установлено, что она оперативник УСС (Управления стратегических служб), позже это ведомство переименуют в ЦРУ.
Наши опера заметили, что американская дама весьма неравнодушна к русским мужчинам. Но романов не получалось, так как наши мужики в панике бежали от хорошенькой американки. И были правы. Удовольствия на ночь, а срок – четвертак.
Амурными делами Аннабеллы занялся лично генерал-лейтенант Райхман, один из мастеров оперативных комбинаций в МГБ. Он и пожалел милую американскую девицу. В «Метрополе» на приеме к ней подвели солиста оперетты красавца Лапшина, и роман начал развиваться с невиданной силой.
В результате американская девица и русский певец построили здоровую семью, получили четырехкомнатную квартиру в Доме на набережной и зажили счастливой жизнью.
Из этой истории наша пропаганда решила сделать поучительную историю о том, как прекрасно жить в Стране Советов.
А что для нас являлось главным из искусств?
Ну конечно, кино!
Фильм было поручено сделать Александру Довженко. Мастер написал сценарий «Прощай, Америка», его приняли без поправок, и началась работа.
Довженко снимал фильм о любви, о том, что никакие расстояния, никакая идеология не могут помешать людям быть вместе. Конечно, действие будущего кинополотна развертывалось на фоне мерзостей, творимых поджигателями войны, и светлой и радостной жизни первого в мире государства рабочих и крестьян.
Подбор актеров был прекрасный. Прелестная Ляля Шагалова, Лиля и Николай Гриценко, Юрий Любимов. Вот рядом с этими мастерами и должна была вспыхнуть звезда Славы Гостинского.
Фильм подходил к концу, Александр Довженко выходил из монтажной усталый, но довольный. Он шел в буфет пить чай, садился за столик Славы Гостинского и говорил:
– Осталось совсем немного, всего месяц, Славочка, через
Мастер еще не знал, что это его последний фильм.
В один прекрасный день очаровательная американка, о которой так много судачили в Москве, заперла дверь квартиры на ключ, как говорят в тюрьме, «слегка», то есть без вещей, покинула Дом правительства на улице Серафимовича, 2 и отправилась на Манежную площадь в посольство США. Оттуда она улетела в свою Америку.
Возможно, ей надоело слушать арии из оперетт, которые пел ее любимый, а возможно, она просто соскучилась по кока-коле и гамбургерам. Все возможно. Но, уезжая, она бросила не только мужа, но и сына. Может, так задумал генерал Райхман, а может, это входило в планы его предполагаемых противников. Не мне судить. Когда я обратился в соответствующий архив ФСБ, хорошо знакомый мне человек с улыбкой сообщил, что материалами по этому делу они не располагают.
Не иначе их выкрала коварная американка перед отъездом. Но, как я узнал от людей, работавших в то время в контрразведке, скандал получился грандиозный.
Лучший друг советских кинематографистов Иосиф Сталин приказал фильм об этой американке забросить на самую дальнюю полку. «Прощай, Америка» не стал советским кинобестселлером. Александр Довженко больше никогда ничего не снимал.
А Слава Гостинский так и не проснулся знаменитым. Он иногда заходил в ночную столовую, спорил с нами о новых книгах, а потом уходил домой к Петровским Воротам. А утром ехал на «Мосфильм» или студию имени Горького или летел в Ялту или Одессу, чтобы мастерски сработать в очередном эпизоде шпиона, или подпольного махинатора, или резонера из очереди.
Ему не повезло. Он не был социальным героем.
Когда читаешь книги о московской старине, то узнаешь, кому принадлежали здания на до боли знакомых московских улицах. И в моем любимом проезде Художественного театра когда-то имели дома князья Ромодановские, Голицыны, Одоевские. Здесь жили В.И. Донская и сын Римского-Корсакова.
Какие славные имена! Но я рассказываю о совсем другой истории этого переулка. И в ней были свои достопримечательности. Каждое утро, без чего-то восемь, в переулке концентрировались мои современники, накануне сильно огорчившие организм. Они шли в «Щель» – так именовалась маленькая пельменная с длинным узеньким залом.
Непонятно почему, видимо из-за соседства с главным театром страны, здесь можно было спозаранку «поправиться» коньяком и закусить его пельменями или сосисками.
В те годы повальной борьбы с пьянством место это было истинно московской достопримечательностью. Кого только не встретишь в «Щели» в ранний час! Ну конечно, актеров, художников, генералов, заскочивших накоротке подлечиться. Обстановка здесь была самая демократическая. Перед соткой коньяка и щербатой миской пельменей были равны все. Не для князей Одоевских и Ромодановских существовало это прекрасное место. Впрочем, если бы их потомки зашли сюда, то их, вероятно, встретило бы истинно мужское молчаливое дружелюбие.