Теоретик. Второй шанс

Корн Владимир Алексеевич

– Черти, – сплюнул Гудрон.

Зная, что немалая часть его биографии связана с заключением, понять его было несложно. Выглядели они действительно так, как будто только что вылезли из помойки, где провели ночь. Не говоря уже о вони, которая перебивала даже запах самого помещения.

– Что молчим?! – В голосе Гудрона хватало угрозы.

– Погоди! – громче, чем следовало бы, сказал Слава Проф. – Мне тут одна мысль пришла.

– Проф, я тебя бесконечно уважаю, но сейчас у нас времени нет. – Борис почти тараторил. – И заботят меня не мысли, а то,

что не примутся ли они стрелять нам в спину, когда мы отсюда уйдем?

– Вряд ли, – не согласился с ним Остап. – Посмотри на них, они же как будто вусмерть обдолбанные.

– Именно это обстоятельство и имею в виду, – продолжил Вячеслав. – На мой взгляд, они – те самые «дети вазлеха», слишком все сходится. Сами же слышали: они после инициирования только и умеют, что жрать и выполнять приказы. И чем дальше, тем больше происходит деструкция личности, чтобы в конце концов такими и стать. – Он подбородком указал на тех, о ком говорил. – Только существа, которых лишили всего – воли, соображения и даже способности чувствовать боль, могут довести себя до такого состояния.

– Легко проверить, – заявил Гудрон. – Ты, – ткнул он в ближнего пальцем. И велел, наверняка не придумав ничего другого: – Упал, отжался!

Тот исполнил его команду с такой быстротой, как будто долго ее ждал, начав отжиматься от пола – раз, другой, третий, четвертый…

– Стоп, – не выдержал я, заставив застыть его как изваяние на полусогнутых руках. – Нет у нас времени устраивать представления.

– Других проверять будем? – поинтересовался Слава, указывая на то, что не ошибся.

– А смысл? – пожал плечами Гудрон. – Ну хоть живыми этих самых «детей» увидели, а то все жмуриками да жмуриками.

– Движение на двести десять, – отрапортовал Трофим, продолжавший наблюдать из окна.

– Кто именно?

– Пока не пойму: в зеленке мелькают, но четверых уже насчитал.

Все они немного шепелявили. Ну да, у каждого во рту жадры, а размером они со сливу. Тут тебе и спокойствие в любой ситуации, а самое главное, боли не будет даже при тяжелом ранении. Дело ведь еще и в том, что боль скрючит, и ты не сможешь сделать ответный выстрел, который спасет тебе жизнь. «А еще у них нет непонятно где находящейся Леры, которая для меня все».

– Трофим, так кого ты там увидел? Определил уже?

– Гарантированно перквизиторы. Игорь, пора уходить! Промедлим еще немного и встрянем.

Я понимал. Стрельба слышна уже на флангах, и необходимо уходить, причем срочно. Пройдет не так много времени, и с трех сторон окажутся перквизиторы. С четвертой будет пустошь, которую под пулями не перебежать.

– Все, уходим. За мной!

– Теоретик, а с ними что сделать? – Гудрон спросил таким тоном, как будто в данной ситуации это было для нас самым важным.

– Плюнуть.

Решение было рискованным, но иного выхода я не видел. Если не будем медлить, есть шанс перебраться еще в одно здание, которое представляло собой закусочную. Видел я такие только в американских фильмах, и называют их почему-то ресторанами. В меню

всегда есть оладьи, которые густо поливают кленовым сиропом. Явная стилизация, поскольку вывеска на ней была на родном языке. Понятно, что никакого отношения к перквизиторам она не имела, а именно в таком виде и перенеслась. Между западным торцом дома, где мы находились, и харчевней был густой островок растительности, который сумел бы прикрыть. Ну а дальше несложно попасть и в соседний дом. Большой, многоподъездный дом из бетонных панелей, где найдется и место для маневра, и неплохая защита от пуль.

– Гудрон где?! – зло спросил я, набираясь решимости перед тем, как выскочить из окна и броском преодолеть отделяющее нас от закусочной расстояние.

Как будто бы никого не видно, впрочем, это совсем не значило, что где-то поблизости, скрытые кустами, не притаились перквизиторы.

– Здесь я, здесь! – подал голос тот, умудрившись отстать, когда мы пробирались к торцу строения, разнеся по дороге несколько фанерных перегородок.

– Почему задержался?

– В окошечко полюбуйтесь, – сказал Борис так, как будто нам предстояло узреть нечто захватывающее. – Да не в это, другое, которое выходит на Дом культуры.

Зрелище, которое мы увидели, действительно было не то чтобы завораживающим, но во всяком случае необычным. Все трое зомби неспешно брели, совершенно не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг. Шли как роботы, а последнего в их короткой цепочке трясло настолько, словно через него пропустили электрический ток. Они шагали неспешно, но целеустремленно, как будто бой вокруг них совершенно их не касался, совсем не боясь того, что в любой момент всех троих положат одной автоматной очередью. Подобного быть не должно: у каждого человека на самом важном месте инстинкт самосохранения, который трудно, почти невозможно преодолеть. А эта троица так и продолжала вышагивать, пока не скрылась из виду.

– И куда же ты их отправил? – поинтересовался Трофим.

– Рукой направление указал, куда-нибудь да придут. А чего им в доме отсиживаться, когда все остальные воюют? – Гудрон ухмылялся.

– Шалунишка ты у нас, Борюсик!

– За Борюсика потом ответишь.

Слушая их взаимные колкости, хотелось скрипеть зубами от злости: ну почему жадры не действуют на меня?! Еще немного, и руки начнут трястись, как у того зомби, в то время как мне необходимо выглядеть образцом невозмутимости и спокойствия.

– Ну так что, навеселились? – Получилось довольно грубо. – Тогда вперед! – И, подавая пример, я первым выскочил из окна.

В закусочную влетел рыбкой, чтобы тут же оказаться на коленях и повести перед собой стволом автомата. Где-то внизу хрустнуло, в ногу впился осколок стекла, заставив выругаться: останусь с одной ногой, и что тогда? Но нет, боль была не резкой, больше похожая на укол, к тому же отступила сразу. Следом вбежал Гудрон, едва не врезавшись в мою спину.

– Левая! – отдал я приказ почему-то шепотом, как будто перед этим мы не успели нашуметь.