Теория доказывания в уголовном судопроизводстве
Шрифт:
Появление заподозренного лица в криминалистическом значении этого понятия, как правило, совпадает с окончанием этапа первоначальных следственных действий и ОРМ. Таким образом, в общей форме можно сказать, что содержанием этого этапа является раскрытие преступления, тогда как содержанием последующих - его доказывание. Если же заподозренный появился в процессе оперативной проверки или иных оперативно-розыскных мер, осуществленных до возбуждения уголовного дела, то доказывание начинается уже на начальном этапе расследования.
Исходя из изложенных посылок, криминалистическое понятие раскрытия преступления может быть определено как деятельность, направленная на получение информации, дающей основание к выдвижению версии о совершении преступления определенным
Но всегда ли может быть решена эта задача? Все ли преступления при любых обстоятельствах могут быть раскрыты и действительно раскрываются?
Существуют две точки зрения по этому вопросу. Большинство отечественных авторов считают, что нет и не может быть преступлений, которые нельзя было бы раскрыть. "По судебным делам, - писал в 1960 г. А.И. Трусов, - любые обстоятельства и факты также в полной мере познаваемы... Не существует таких фактов и обстоятельств, которые мы не в силах бы раскрыть и установить в той мере, как это необходимо для правильного разрешения каждого дела"*(197). Столь же категоричен И.Ф. Герасимов: "Любое преступление безусловно можно раскрыть, но во многих случаях это довольно трудная задача"*(198). Аналогичные взгляды высказывало большинство и других авторов, считавших, что факты, когда преступления оставались нераскрытыми, объясняются недостатками и упущениями в работе правоохранительных органов.
Однако с течением времени тезис о том, что нет преступлений, которые нельзя было бы раскрыть, перестал выглядеть аксиомой. Представления о закономерностях возникновения информации о преступлении и преступнике, процесса превращения этой информации в судебные доказательства и их обнаружения потребовали радикального пересмотра этого тезиса.
Закономерный характер процессов возникновения и обнаружения доказательств обеспечивает принципиальную возможность раскрытия всякого преступления. Однако, поскольку всякая объективная закономерность проявляется как тенденция, прокладывая себе путь через случайности, через отступления от общих правил, учитывая, что, наряду с закономерностью возникновения криминалистически значимой информации, действует и обратная закономерность ее исчезновения, рассеивания, следует признать, что в конкретном случае процессы возникновения, существования и обнаружения доказательств могут протекать нетипично. Это означает, что доказательства могут не возникнуть в таком качестве, чтобы быть обнаруженными современными средствами и методами, либо что их количество окажется недостаточным для раскрытия преступления. Эти процессы могут иметь объективный характер, не зависящий от качества расследования и субъективных качеств субъектов раскрытия преступления.
Разумеется, в большинстве случаев преступление остается нераскрытым вследствие недостатков в организации и осуществлении процесса его раскрытия и расследования. Но часть преступлений - пусть небольшая - остается нераскрытой именно в силу названных причин. А.К. Гаврилов совершенно прав в том, что "с точки зрения практической деятельности нельзя прогнозировать невозможность раскрытия преступления заранее, не проникнув в сущность явления, т.е. не произведя расследования на самом высоком организационном уровне. Для того чтобы признать, что конкретное преступление не может быть раскрыто ввиду уничтожения доказательств (или невозможности их обнаружения), необходимо вначале дать оценку всей совокупности действий, использованию процессуальных средств и полной реализации полномочий субъектов расследования. В противном случае любая трудность могла
Сказанное относится и к основной массе латентных преступлений. Они остаются необнаруженными не в силу объективных причин, препятствующих их раскрытию, а потому, что вне поля зрения оперативных преимущественно, но также и следственных аппаратов остаются наличные признаки их совершения.
Тезис о том, что раскрытие преступления является задачей, общей для органов дознания и предварительного следствия, стал, по-видимому, отправным для идеи формирования так называемой общей теории раскрытия преступлений в рамках криминалистики. Пионером этой идеи был И.Ф. Герасимов, по мнению которого эта теория должна содержать следующие разделы.
"1. Методологические основы теории раскрытия преступлений.
2. Сущность и этапы процесса раскрытия преступлений. Раскрытие как задача уголовного судопроизводства и как деятельность соответствующих органов и лиц.
3. Система деятельности по раскрытию преступлений, взаимодействие различных органов и лиц.
4. Учение о следственных ситуациях как элемент общей теории раскрытия.
5. Криминалистические классификации и характеристики и их роль в разработке частных методик.
6. Общие положения и структура методик раскрытия отдельных видов и групп преступлений. Соотношение методик раскрытия и расследования".
По мысли И.Ф. Герасимова, именно "с теории раскрытия преступлений должен начинаться курс криминалистики"*(200).
Идею И.Ф. Герасимова активно поддержал Л.Я. Драпкин. Он прямо называет эту теорию криминалистической и указывает, что процесс раскрытия преступлений основан на динамическом развитии системы следственных версий*(201).
На первый взгляд, идея формирования комплексной общей теории раскрытия преступлений выглядит привлекательно. Однако даже самый поверхностный ее анализ показывает ее несостоятельность.
Во-первых, само выделение раскрытия преступлений из общего процесса установления истины по уголовному делу позволяет сделать вывод о том, что расследование подобной цели не преследует. Это заключение подкрепляется и необходимостью выяснения соотношения "методик раскрытия и расследования", которые, как полагает И.Ф. Герасимов, существуют раздельно.
Сразу же возникает вопрос: для кого же разрабатываются методики раскрытия, а для кого - методики расследования? Поскольку расследование раскрытием не занимается, очевидно, методики раскрытия предназначаются для органов дознания, осуществляющих раскрытие оперативно-розыскным путем. Но как быть, если им раскрыть преступление не удалось и эту задачу все-таки предстоит решить следователю? Ответа "теория раскрытия" не дает.
Во-вторых, объявляя эту теорию криминалистической и включая в ее содержание фактически ОРД, автор противоречит собственному признанию самостоятельного существования оперативно-розыскной теории. В сущности, с ним солидаризуется и Л.Я. Драпкин, рассматривая теорию раскрытия как версионную деятельность, причем имея в виду операции именно со следственными версиями и даже не упоминая о версиях оперативно-розыскных. В свое время А.Н. Васильев писал: "Оперативно-розыскная деятельность имеет более широкий диапазон применения, охватывая не только расследование, в рамках которого применяется криминалистика, но и более ранний период, когда возможно выявление оперативными методами преступных замыслов и организуемых преступных групп, подготовки к совершению преступлений, пресечение этой деятельности, предупреждение преступлений, обнаружение оперативными мерами совершенных преступлений"*(202). Так не логичнее ли включить "теорию раскрытия" вместе со всем ее криминалистическим содержанием в теорию ОРД, да и вообще покончить с криминалистикой, которая ведь, как считает И.Ф. Пантелеев, не что иное, как "наука о раскрытии преступлений"*(203)?