Теория описавшегося мальчика
Шрифт:
Дед оправдывался перед жителями кишлака, что военный фугас внуком был подорван случайно, несмышленый еще малыш, а взамен нанесенного ущерба старик отдал золотую звезду отцу Мухаммеда. Как, впрочем, и остальную добычу поделил между обиженными. Все остались довольными, кроме Мухаммеда…
Отойдя довольно далеко от кишлака и остановившись на ночь, дед велел Исламу доказать свою способность к огненному извержению еще раз.
Мальчик встал на четвереньки в сторону пропасти, как орел переступил ногами, поднатужился и испражнился с горы
— О! — воскликнул дед, повидавший в этой жизни все. — Всесилен Всевышний!
Ислам ничего не знал о Всевышнем, а потому отнес восклицание деда на свой счет и возгордился:
— У Всевышнего должны быть штаны!
Дед улыбнулся и пообещал завтра же что-нибудь придумать.
А через несколько секунд на их головы обрушилась кара небесная. Вокруг их костра все взрывалось, улюлюкало и свистело. Огненные шары взмывали к небу, а куски скал отламывались от своих оснований так легко, словно кусочки сыра от мягкого круга, обрушиваясь к подножию ущелья.
Ислама засыпало землей. Он лежал под завалом горных пород и думал. Вот что имел дед в виду, когда говорил о том, что Всевышний всесилен! Оказывается, это не я Всевышний, сделал вывод.
А потом все стихло. Небо было удивительно прозрачным, с бесчисленным количеством звезд. А на земле пахло гарью и смертью.
Дед тоже уцелел. Он порыскал по отвалам земли, оставленным взрывами, и отыскал свое ружье. Старое, еще от его деда, оно оказалось переломанным в трех местах. Дед держал его на руках словно мертвого младенца. А потом он заплакал. Вместе с ним заревел и Ислам.
Следующий месяц они почти голодали. Питались растениями и падалью. Хорошо, зажигалка сохранилась, а то дедовское огниво также сгинуло при катаклизме.
Один раз перед самым сном дед сказал с важности):
— Вот в чем сила твоего огня! Ты солдат Господа!
— А кто такой Господ?
— Господь, — поправил, — это тот, кто придумал мир, — объяснил дед.
— А что такое мир?
— Все, что вокруг нас, — это мир.
— А небо — мир?
— И небо.
— И ты мир?
— И я часть мира.
— А я мир?
— Нет, ты тоже его часть!
Ислам не понял, в чем разница, но традицию не спорить с дедом сохранил.
А потом дед впервые пошутил:
— Когда спать станешь, будь осторожнее. А то меня сожжешь! Огненный пердун!
— Буду, — пообещал внук со всей серьезностью.
Как и обещал, дед смастерил внуку портки, сшив их из множества кусочков разных тканей, хранившихся до времени в холщовой сумке. Исламу первое время было неловко в штанах — натирало во всей географии нижней части тела. Но постепенно мальчик привык. Осталось одно неудобство: когда нужно было мочиться деду на спину, приходилось развязывать несколько веревочек…
Со временем дед обучил внука делать всякие ловушки и силки. Они расставляли нехитрые капканы по местности и терпеливо ждали. Попадались в их снасти только дикие коты и кошки. Перед смертью коты выли
Дед разделывал кошку молниеносно. Отрезал одним движением голову, а потом снимал шкуру как перчатку. Набирали топливо для костра и жарили кошатину на открытом огне. Улыбались оба. Мясо хоть и суховатое, но вкусное и питательное…
А ранним утром, в момент самого нежного сна, когда сытое брюхо счастливо урчит, на старика и его внука напал медведь.
Он тоже жрать хотел. Кошку словить не мог, а вот два спящих человека его вполне устраивали.
Первым ударом он порвал деду плечо. Не сильно, только кожу прихватил. Второй удар правой лапы предназначался Исламу, но дед проворно оттолкнул мальчишку ногой. Медведь встал на задние лапы и заревел. Из его огненной пасти текла пена. Зверь пришел в бешенство от неудачной попытки убийства.
— Беги сюда! — подзывал старик внука. — Беги ко мне!
Ислам что есть мочи заработал ногами и прыгнул деду на спину. Старик развернулся спиной к медведю и побежал по осыпающимся камням, как молодая газель.
Ислам выглядывал из-за плеча деда и думал: зачем они несутся прямиком к отвесной стене? Ух, и расшибет себе дед лоб. Но сзади удирающих догонял медведь. На четырех лапах, опьяненный запахом добычи, наполненный адреналином, он развил скорость каменной глыбы, летящей с верхушки горы.
Когда до отвесной стены остались считаные сантиметры, Ислам закрыл глаза, а когда открыл, то обнаружил себя и деда на той же стоянке, где еще дымился костер, валялись обглоданные кошачьи кости, но медведя не было. Мальчик напряг слух — тишина…
Медведь со всей мочи шарахнулся мохнатой башкой об отвесную стену, отскочил от нее шишкой и долго еще мотал головой, не понимая, что произошло. Где добыча?..
После столь неудачной охоты животное оглохло на одно ухо и с трудом ориентировалось в пространстве… Добывать пропитание стало тяжело. Вернувшись к сородичам, отыскивая самку для спаривания, полуглухой медведь проиграл все схватки за теплое женское лоно, получив к своей глухоте еще с десяток болезненных ран. А потому он незадачливым бобылем скитался по свету до скончания времен…
— А где медведь? — спросил Ислам деда.
— Какой медведь? — переспросил старик, подвешивая на солнцепек кошачью шкуру.
— Который на нас напал.
— Разве ты его не видишь?
— Нет…
— Так и не было его здесь.
Этого Ислам не мог понять, сел на корточки справить большую нужду и глазел на деда.
— Представь себе две дороги, — пояснил старик. — Повернешь направо — встретишь медведя. Повернешь налево — нет медведя. Понял?