Теория войн
Шрифт:
Однако на глубинные процессы развития Руси иго не повлияло. Стоило наступить силовой второй фазе и ее Идеологическому периоду (1241–1253), как тут же начался фантастический национальный подъем, настолько сильный, что память о нем хранится до сих пор в народном сознании. Можно пересмотреть невероятной силы фильм Сергея Эйзенштейна «Александр Невский» («Вставайте, люди русские, на славный бой, на смертный бой»…), можно зайти в православный храм и послушать, что говорят там о значении святого благоверного князя Александра Невского. Разумеется, грандиозный масштаб личности князя – это естественный ответ силовой второй фазы на энергетическую силу, набранную народом за предыдущие 36 лет. Ледовое побоище на Чудском озере (1242), а также Невская битва (1240) были результатом всплеска национального
Александр стал создателем системы татаро-монгольского ига. Это стало бы политическим преступлением с точки зрения морали Имперского цикла, но в Восточном цикле создало ему в народе славу как успокоителя, мудрого князя и т. д. А ведь четыре поездки Александра в Орду были четырьмя этапами наложения тяжелейшей дани на ранее свободные области Русской земли: Суздальскую, Рязанскую, Муромскую, Новгородскую. Теоретическое экономическое закабаление второй Восточной фазы обернулось вполне конкретной хозяйственной удавкой. Но это ведь Восток, и куда важнее сохранить идеологический суверенитет. Орда не посягала на православие, именно в этом причина миролюбивой восточной политики князя. А вот католическая военная интервенция крестоносцев встретила его суровый отпор. Тут никаких компромиссов быть не могло. Отстаивая чистоту православия в дискуссиях с католическими священниками, Александр произнес знаменательные слова: «Все это мы знаем хорошо, но от вас учения не принимаем» [2].
Смерть Александра Невского люди восприняли как трагедию. Митрополит Кирилл так объявил народу об этой скорбной вести: «Дети мои милые! Знайте, что зашло солнце земли Русской» [2].
Третья фаза (1277–1313) цикла началась усобицей сыновей Александра Невского – Дмитрия и Андрея – за великое княжение. Через годы усобицы Дмитрий вернул себе великое княжение, но не успокоился на этом и пошел разорять уделы бывших противников. Ордынские войска разгромили четырнадцать городов. Смерть Дмитрия и вокняжение Андрея не привели к успокоению. Княжеский съезд 1296 года едва не закончился резней, в стиле номенклатурных разборок. Наиболее критический для Востока Экономический период (1301–1313), как и положено по теории, показал всю глубину политической безответственности князей. В 1302 году начинается усобица Москвы и Твери за великое княжение, где соперники не гнушаются никакими средствами. Великий князь Андрей и его брат Даниил Московский вскоре умирают, на их место заступает новое поколение: Юрий Московский и Михаил Тверской. Спор переносится в Орду, где Михаил получает титул великого князя, так как пообещал собрать гигантскую дань. Оба возвращаются на Русь: Михаил – разорять государство сбором дани, Юрий – усиливать свое княжество… В ответ на «партизанские» действия московского князя (удержал Переяславль, Коломну, убил рязанского князя) Михаил выступил в поход на Московское княжество и разорил его в 1308 году.
Четвертая фаза (1313–1349) должна принести Экономическое освобождение. Но это только в конце фазы. А пока идет 1313 год, который знаменует собой коренной перелом в усобице Москвы и Твери. Началось планомерное наступление Москвы по всем направлениям: в политике (московские князья наконец-то добиваются великого княжения), в идеологии (перенос кафедры митрополита из Владимира в Москву), в экономике (в 1314 году сильнейшая в экономическом отношении область Руси – Новгород – принимает добровольно московского посадника, предпочитая экономический союз с Москвой военно-принудительному – с Тверью).
Политика объединения слабых уделов стала основой Экономического чуда Москвы.
С. Соловьев писал: «Московский князь скупает… отдаленные северо-западные и северо-восточные княжества, волости, как видно, пустынные, бедные, которых князья не были в состоянии удовлетворить ордынским требованиям» [2].
Устроителем Московского княжества стал Иван Калита. Прозвище этого финансового гения XIV века говорит само за себя – Иван Денежный Мешок. Он действительно умел делать деньги. Он собирал двойную, тройную, дополнительные дани, превращая Москву в банк Великороссии, так как в Орду шла лишь малая часть этих денег. На оставшиеся он покупал земли, выкупал из плена русских людей, селил их на пустынных территориях. Деньги Калиты обеспечили годы спокойствия для Руси. Выросло целое поколение, которое и вышло потом на Куликово поле.
Впрочем, экономическое могущество пока ничего не давало государству в смысле политической стабильности. По-прежнему беспрерывной чередой шли заговоры, оговоры в Орде, лжесвидетельства, науськивание ордынских войск на непокорные княжества и т. д. и т. п.
Что касается идеологии, то тут, конечно, прогресс фантастический. Именно во втором Восточном цикле православие стало не просто национальной религией, оно стало основой национальной принадлежности. Именно с этого времени впервые звучит мысль, что православный – значит русский. Церковь становится основой государства, залогом его единства.
С. Соловьев рассуждает: «Митрополиты русские не стараются получить самостоятельное, независимое от светской власти существование. Пребывание в Киеве, среди князей слабых, в отдалении от сильнейших, от главных сцен политического действия всего лучше могло бы дать им такое существование; но Киев не становится русским Римом: митрополиты покидают его и стремятся на север, под покров могущества гражданского; и на севере не долго остаются во Владимире, который, будучи покинут сильнейшими князьями, мог бы для митрополитов иметь значение Киева, но переселяются в стольный град одного из сильнейших князей и всеми силами стараются помочь этому князю одолеть противников, утвердить единовластие» [2].
Но можно рассуждать и по-другому: митрополиты не бегают за князьями, а ищут центр силы, постепенно оттесняя от реальной власти князей.
Глава 2
ВТОРАЯ РОССИЯ (1353–1497)
Для большинства историков Русь XIV–XV веков никакая не империя, а крошечное государство, раздробленное, изможденное внутренними распрями и беспрецедентным внешним давлением (монголо-татарское иго). Но в Теоретической истории энергия собирания русских земель, стремительность подъема с коленей в полный рост – это и есть Имперский цикл.
В далеком прошлом остались могучие преобразования Ольги, крещение Руси, Владимир Красное Солнышко, Ярослав Мудрый. По окончании первого Имперского цикла (1053) на Русской земле прошло уже два полных Восточных цикла (1061–1205), (1205–1349), а вместе с ними обыденным стало бессилие политической организации и всесилие религиозной структуры. Три века Восточного ритма поставили политическую состоятельность Руси на грань возможного. Юго-запад под Литвой, северо-восток под монголом, постоянные усобицы князей ослабляли государство и разоряли население. Зато невероятно утвердилась и поднялась православная церковь, фактически взявшая власть на Руси, обеспечивая в отсутствие реальной политики единство русского народа.
Иван Калита, как уже было сказано выше, практически покупал кусками политическое благополучие, пытаясь из этих лоскутков сшить новое могущество для Руси. Увы, никакое самое фантастическое богатство не заменит мощь, даруемую Имперским самосознанием. Наоборот, именно на фоне богатой жизни особенно ясно видно его политическое бессилие.
Но уже первая Имперская фаза, пусть в смутном и неясном виде, демонстрирует начало какого-то странного нового движения. Иван Красный (1353–1359) – тихий, миролюбивый и слабый… Он вел себя не просто пассивно, а как бы активно наоборот, то есть уклонялся от столкновений, неизбежных при истинной пассивности.