Теперь ты ее видишь
Шрифт:
— Вероятно, он позвонил в участок или следил за вами. Сейчас это не имеет значения. Судя по всему, Стейнджел проник к вам в квартиру, намереваясь убить вас, но вы услышали, как он поднимает оконную раму, и вдобавок были не одна.
— В Нью-Йорке запрещается хранить огнестрельное оружие, не имея лицензии, — обратился Аквино к Ричарду.
Тот пожал плечами, но даже не поморщился, хотя рана, видимо, причиняла ему сильную боль.
— У меня есть разрешение.
Аквино помрачнел.
— Оно и видно. Чистая работа! Пуля угодила прямо в сердце. Наверное, вы прошли специальную
— Военную, — отозвался Ричард. — Я служил в армии.
— Да ну? — удивился Райтнер. — И в каких же войсках? Я тоже был в армии.
— В подразделении рейнджеров.
Суини увидела, что лица детективов вытянулись. Они оба откинулись на спинки кресел.
— У мерзавца не было ни малейшего шанса, — пробормотал Райтнер.
Глава 22
— Ты дошла до ручки. — Ричард поднял лицо Суини и заглянул ей в глаза. От усталости и всего пережитого она была белой, как бумага, под воспаленными глазами залегли темные тени, похожие на синяки. — Собери одежду, я увезу тебя к себе домой.
Аквино поднялся на ноги.
— Я позабочусь обо всем. Вряд ли ей хочется входить в спальню. Вам нужно что-то конкретное?
Суини покачала головой. В обычной ситуации она ни за что не позволила бы чужому человеку рыться в своих вещах, но в эту минуту ей было все равно. Аквино прав: она не хотела входить в спальню, а может, не захочет никогда.
— На верхней полке кладовой лежит дорожная сумка. Положите туда что-нибудь из одежды.
— Вы должны подписать показания, — сказал Райтнер Ричарду, — но это можно отложить на несколько часов. Поспите, если удастся. — Помолчав, он добавил:
— Пресса очень заинтересуется этим делом.
— Еще бы. — Ричард потер подбородок. — Нельзя ли устроить так, чтобы репортеры не пронюхали о картине?
Он не желал, чтобы Суини стала сенсацией бульварных газет.
— Постараемся. Вообще-то я не вижу причин упоминать о ней. Журналисты наверняка изобразят события как любовную историю, представят их как ссору между любовниками.
Родители Кандры и без того в горе после смерти дочери, а газетная шумиха лишь усугубит их состояние. Отношения Кандры и Кая станут темой досужих сплетен, публика начнет смаковать всю эту историю.
— Хотел бы я знать, зачем он убил ее. — Райтнер словно обращался к самому себе. — Вероятно, нам никогда не удастся выяснить это.
— Если, конечно, убил именно он. — От усталости Суини с трудом ворочала языком.
Мужчины пристально посмотрели на нее. Райтнер почти сразу отвел глаза, но Ричард продолжал глядеть на девушку.
— Почему вы сомневаетесь? — спросил полицейский. — Если Стейнджел не убивал госпожу Уорт, ему было незачем беспокоиться из-за картины, а значит, пытаться убить вас.
Суини пожала плечами. Она и сама не понимала, отчего так сказала. Девушка пыталась представить лицо Кая на картине, но каменная стена стояла перед ней незыблемо, не позволяя сформироваться мысленному образу.
Через несколько минут вернулся Аквино с сумкой в руках.
— Ваши вещи упаковала наша сотрудница, — сказал он так, словно желал заверить Суини, что не прикасался к ее нижнему белью. — Я подумал, что женщине лучше знать, что вам может понадобиться.
— Спасибо. — Суини потянулась к сумке, но Ричард опередил ее. Если вес сумки на плече и беспокоил его, он это ничем не выказал.
— Вызывать такси не стоит. Кто-нибудь из патрульных подбросит вас до дома.
Ричард кивнул и взял девушку за локоть.
— Я позвоню вам утром, — сказал он полицейским.
— И как можно позже, — зевнув, отозвался Аквино. — Я тоже попытаюсь прилечь. Мой вам совет — снять трубку с телефона и спать сколько влезет.
— Мне нужна картина, — встрепенулась Суини, когда Ричард повлек ее к двери.
— Милая, зачем тебе…
— Мне нужна картина. — Девушка уперлась, заставив Ричарда остановиться. Мысли путались у нее в голове, она едва стояла на ногах, но знала, что без картины не уйдет.
— На улице журналисты…
— Я заверну холст в марлю.
Высвободившись, Суини пошла в студию и сняла картину с мольберта. У нее всегда были под рукой лоскуты ткани на случай, если придется что-то протереть или обернуть холст. Так она и сделала. Ричард не отходил от Суини ни на шаг, с тревогой наблюдая за ней, но она была слишком утомлена, чтобы успокоить его. У нее едва хватало сил сделать самое необходимое. А забрать картину она считала совершенно необходимым.
Полицейский провел их через толпу зевак и журналистов, запрудивших коридор. В лицо Суини били фотовспышки; ее и Ричарда тут же забросали вопросами, но девушка даже не слышала их. Ричард тоже отмалчивался. Его узнали, кто-то назвал его по имени, но он не отозвался, сосредоточив внимание только на Суини и стремясь побыстрее выбраться на улицу. Ричард лишь выругался себе под нос, но кроме Суини, его никто не услышал.
Водитель оторвался от двух журналистов, пытавшихся последовать за ними, и благополучно доставил Суини-и Ричарда домой. Девушка крепко стиснула холст и посмотрела на ступеньки, сомневаясь, что без посторонней помощи поднимется на крыльцо, а уж тем более — по лестничному пролету внутри дома.
— Идем, милая, — мягким ободряющим голосом сказал Ричард.
— Я не ребенок. — Суини сердито посмотрела на него. — И прекрасно себя чувствую.
— Конечно.
Ну вот, теперь он успокаивает ее. Суини терпеть не могла, когда ее успокаивали. И была совершенно уверена, что сумеет подняться по ступеням без его помощи. Но чтобы не показаться неблагодарной, все же оперлась на руку Ричарда.
Он отпер дверь, впустил Суини, вошел сам и включил сигнализацию.
— Оставь картину здесь.
— Нет, я хочу взять ее с собой наверх.
Видимо, Ричард решил не тратить время на препирательства. Он поставил сумку возле лестницы и подхватил на руки Суини, холст и все, что у нее было с собой.
— Твое плечо! — воскликнула девушка, пытаясь вырваться из его объятий.
— Не дергайся, иначе сделаешь мне больно.
Суини неподвижно застыла, по-совиному хлопая огромными глазами, и не шевелилась, пока Ричард не поднялся на второй этаж. Если бы она устала не так сильно, Ричард рассмеялся бы.