Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)
Шрифт:
Дорогу преградила крупная тварь. Вскинув автомат, я надавил на крючок – ни хрена! И как только стрелки пользуются этими штуками? Потянулся к ножнам. Тварь прыгнула. Короткий сухой клекот, и животное тяжело рухнуло на дорогу вблизи от меня. Марина опустила дымящееся оружие.
– Прежде чем стрелять, нажми вот это.
Она указала на небольшой рычажок на автомате.
– Откуда ты все знаешь?
– Жизнь научила.
Марина подошла к твари, дотронулась до оскаленной морды носком ботинка.
– Не стоит, –
Рыжая отстранилась.
Стало понятно, что на эту ночь такого удобного и надежного убежища, как КТСМ, нам не найти.
Я приметил неподалеку от дороги разлапистое дерево и потянул Марину за рукав:
– Скорей.
Мы съехали с насыпи по гремучему гравию и побежали к дереву. Три твари уже спешили наперерез. На бегу я нажал рычажок автомата, как учила Марина, выстрелил, но не попал. И снова за дело взялась Марина. Одна из тварей упала на бок, другие остановились, обнюхивая мертвого сородича.
– Скорее.
Еще две твари выскочили из дебрей. Я полоснул свинцом и на этот раз – о, чудо! – завалил сразу обеих. Черт подери, неплохая вещичка.
У комля и выше ствол дерева оказался гладким – не на что наступить ногой, не за что уцепиться. Хотя до ближайшего сука я мог бы допрыгнуть… А вот Марина…
– Ну-ка.
Я присел. Она сразу поняла. Подошвы ботинок больно впились мне в плечи, но Марина, поднятая вверх, ухватилась за сук, вскарабкалась на дерево.
– Андрей.
Я оглянулся. Не меньше десяти крупных тварей бежали сюда по свежему снегу.
Подпрыгнув, уцепился двумя руками за сук. Теперь надо подтянуться… О, дьявол! Ну почему на крыше вагона я не съел хотя бы три крысы? Где мои силы?
– Чего ты, слабак?
Что-то странное колыхнулось у меня в груди и, сжав зубы, я сделал подъем-переворот.
Твари запрыгали внизу, разевая пасти. Я прицелился было, но Марина схватила меня за руку:
– Не трать попусту заряды.
Ну вот, она опять права.
Твари повизгивали, кидаясь на ствол дерева.
– Давай повыше залезем, – предложила Марина.
Мы вскарабкались почти на самую вершину.
Туча наползла на луну. Снег усилился. К утру наметет сугробы – это плохо.
Тем временем, привлеченные запахом крови, на поляну спешили все новые и новые твари. Марина с отвращением следила за пиршеством. Эти создания пожирали сородичей.
– Лучше не смотри, – посоветовал я.
Но она не могла оторваться – жутковатые зрелища привлекают.
Визг тварей, словно чем-то шершавым, тер мозг. Скорее всего, пиршество продлится до утра…
Но что произошло со мной пару минут назад? Почему от окрика Марины, от этого слова слабак я нашел в себе силы влезть на дерево? Не связано ли это с болтовней о бывших – странных людях, сожравших самих себя, как твари на поляне? Неужели что-то связывает меня с ними? Меня, игрока?
Голова гудела. Надо бы ухитриться поспать, иначе завтра мы не пройдем и пары километров. Я принялся развешивать автоматы и рюкзаки по веткам, прочно накручивая лямки. Марине надоело смотреть на тварей. Повернувшись, она сонно следила за мной.
– Сними ботинок, – приказал я.
Марина послушно стащила обувь, сморщившись от боли. Нога маленькая, узкая и удивительно белая – ну, не игрок она! Мозоль не очень большая, но прорвавшаяся – клочок кожи над красной ранкой.
– Помажь.
Я протянул пузырек с желтоватой водой: однажды мне пришлось вброд переходить ручей, я был бос, как раз из-за мозолей, и заметил, что эта вода облегчает боль.
– Все не выливай.
Пока Марина врачевалась, я осмотрел ботинок. На пятке топорщился кусок коричневой кожи.
С помощью заточки я выправил ботинок и повесил его на ветку рядом с автоматами.
Снял куртку, протянул Марине.
– Обмотай-ка ногу.
– Не надо.
– Завтра не сможешь идти.
Она капризно изогнула губы и, взяв куртку, обмотала вокруг ноги, связав рукава. Ну вот. Теперь нога не будет мерзнуть, а к утру мозоль должна затвердеть.
Пора устраиваться на ночлег. Мне уже приходилось спать на деревьях, и я давно усвоил, что главное – не свалиться спросонья. Достал из внутреннего кармана веревку – только бы ее длины хватило на двоих.
Держа один конец в правой руке, другой перекинул через ствол дерева и схватился за него левой рукой.
– Лезь сюда.
Марина полезла ко мне сквозь ветви.
– Осторожно, – крикнул я, когда она покачнулась, едва не сорвавшись с дерева.
Прямо у ствола ветви толстые, удобные для спанья.
– Обмотайся веревкой.
Марина послушалась.
Я связал оба конца веревки суровым узлом.
Несмотря на впивающуюся в спину кору, затекающие руки-ноги, Марина скоро уснула, свесив голову на грудь. Рыжие пряди из-под шлема закрыли ее лицо, и я не мог видеть, как она дышит.
Я посмотрел вверх. За ветками чернело небо. Денек выдался суетливый, но удачный. Я жив, и это несмотря на то, что много раз плюнул в лицо Джунглей. Вернее, жив благодаря тому, что плюнул.
Джунгли полны одиночек…
Я еще раз посмотрел на спящую девушку («девушка» – надо же, вспомнил это слово!) и прикрыл глаза.
2. Утро на светлой террасе
– Андрюша, сахар класть?
Посреди террасы – солнечная лужа. На столе – широком, самодельном – небольшая круглая ваза с печеньем, пара бумажных салфеток, и больше ничего.