Терминатор
Шрифт:
Неясное подозрение толкнуло Сару к столу. Она расправила скомканный листок и впилась в него взглядом.
Вот уж с кем не соскучишься!
Сара покачала головой, злясь на себя за то, что подруге так легко удалось ее провести.
Она влетела на кухню, кипя праведным гневом.
— Очень остроумно, Джинджер.
Джинджер выскочила из-за холодильника, окатив Сару холодными брызгами минералки, бутылку которой она только что открыла. Сара взвизгнула от неожиданности и замахала руками.
— Какое свинство! — негодующе начала Сара и не удержалась
Джинджер подмигнула ей.
— Могу объяснить. Тебе самой это нравится, малышка.
— Зараза!
Сара согнала с лица улыбку, нахмурилась.
— Ты же с самого начала знала, что ничего нет.
— Еще бы. У меня с тринадцати лет все по расписанию.
— Так. И зачем нужно было проделывать это со мной?
— Ты все воспринимаешь чересчур серьезно.
— Ох, смотри, как бы я сама тебя не удивила. И очень скоро.
— Это будет просто потрясающе.
Сару начинал выводить из себя покровительственный тон Джинджер, в котором звучало: «Я подшучиваю над тобой и не собираюсь этого скрывать. С наивными дурочками иначе нельзя». Сара безнадежно покачала головой. Джинджер искренне полагала, что учить Сару жизни — ее крест и святая обязанность. Приблизительно такого же мнения придерживалась и мать Сары. Но ни та, ни другая не отдавали себе отчета в том, что малышке Саре уже не нужны поучения. Она уверенно стояла на ногах: работала, училась, да еще ухитрялась каждый месяц откладывать по нескольку долларов. Она была довольна своим существованием.
У нее были свои проблемы. Обыкновенные житейские и вполне решаемые проблемы. Как у всех остальных. Кроме Джинджер, пожалуй. Если правда, что в судьбе человека чередуются темные и светлые полосы, то Джинджер на всех парах пролетала свои черные полосы и застревала на светлых. Иногда Сара задумывалась: а приходилось ли ей когда-нибудь страдать?
— Послушай, Джин, — не очень уверенно начала она не зная, как лучше спросить об этом.— Если бы результат подтвердился, как бы ты поступила?
— Сообщила Мэтту и словила бы не слабый кайф, глядя на его рожу.
В те редкие мгновения, что Сара по-настоящему задумывалась о материнстве, эта перспектива ее не радовала. Она вспоминала собственное детство. После смерти отца мать старалась заменить девочке обоих родителей. Однако сочетать отцовскую суровость с материнской лаской, строгость с мелким попустительством, опеку с требовательностью оказалось столь же невозможным, как осуществление кругосветного плавания на плоту с бамбуковым шестом. Ничего хорошего из этого определенно не вышло Свои личные возможности Сара оценивала не столь высоко, чтобы лепить другого человека но своему образу и подобию.
А Джинджер она сказала:
— Нам хватило бы одного ребенка на двоих. Я бы ходила к вам в гости.
Джинджер похлопала ее по колену.
— Не говори глупостей. Из тебя получится хорошая мать.
— Я могу и подождать с этим.
«Я способна любить по-настоящему, — думала Сара. — Только бы встретить верного человека, который сам умеет любить».
Но мужчины, на которых можно положиться, попадаются в жизни столь же часто, как киоски с прохладительными напитками в центре Аравийской пустыни. Небольшой круг друзей, вместе с которыми она росла, с годами распался. Кто уехал учиться, кто обзавелся семьей. Нужно было обрастать новыми связями. Но все как-то не складывалось. Случайные встречи в колледже. Знакомства по телефону. Те, кто нравился ей, были уже заняты или просто не обращали на нее внимания.
Джинджер с довольной улыбкой наблюдала за подружкой, которая опять ушла в себя. Сара славная девчонка. Может быть, даже чересчур. Джинджер казалось порой, что невероятная наивность Сары своего рода щит, которым та ограждает себя от реальности. Джинджер считала необходимым время от времени встряхивать Сару своими шуточками, вытаскивать ее из мира иллюзий, в котором свойственно замыкаться подобному типу людей, больше размышляющих о том, какова должна быть действительность, нежели о том, какова она на самом деле. Слов нет, ей тоже иногда хотелось обнять подругу, поговорить с ней по душам, но вместо этого Джинджер прибегала к своим приемчикам «шоковой терапии» наподобие этого, с письмом из клиники, что так удачно сработал сейчас.
— Боюсь, я наступила на Пагсли, — тревожно произнесла Джинджер, изучая подметки своих кроссовок.
Сара, вздрогнув, бросила быстрый взгляд в дальний угол комнаты, где в пластиковом террариуме, точно доисторический ящер за стеклом музейной витрины, замерла зеленая игуана. В немигающих глазах ящерицы читалось холодное превосходство. Красавица Пагсли длиной в три фута перешла в наследство Саре от ее последнего друга, и, надо сказать, взаимная привязанность и доверие, установившиеся между Пагсли и Сарой, были гораздо сильнее тех чувств, что связывали девушку с прежним хозяином ящерицы.
Сара, упершись руками в бока, повернулась к подруге, всем своим видом давая понять, что ту ждет возмездие, Джинджер азартно подмигнула ей:
— Как я тебя раскочегарила?
— Умри, Вентура!
Сара с отчаянным воплем кинулась на Джинджер.
Настойчивый писк домофона прервал их возню. Джинджер высвободилась и нажала кнопку микрофона.
— Нам денежный перевод или хорошие новости? — с интересом осведомилась она.
Из переговорного устройства донесся едва слышный ответ:
— А как насчет секса?
Джинджер лукаво сощурилась и выдала:
— Просто мечтаю. Заждалась. Раздеться можешь за дверью, если хочешь.
За дверью Мэтт Бьюкенен раздеваться не собирался, тем более, что одежды на нем был самый минимум — майка и шорты, выставлявшие на обозрение великолепную, мускулистую фигуру тяжеловеса. При этом Мэтт вовсе не корчил из себя супермена, как другие качки. Не пыжился и не кичился своими бицепсами. Ничего такого. Трудно поверить, но парень, которому под силу отжать грузовик, отличался самым тихим покладистым нравом из всех знакомых Саре мужчин.