Тернии и звёзды
Шрифт:
Стоило ей произнести свою тираду, как и в самом деле, Александр Семёнович с супругой появились на пороге.
– Мы уезжаем, будем часов в пять или в шесть, может быть, а может… как пойдёт. Вы смотрите тут, без баловства! Лена, крепче шампанского, я тебе пить запрещаю. Всё! Еще раз с Новым годом!
Последние слова раздались уже из-за закрывшихся дверей лифта.
– Пошли скорее, чего стоишь, как истукан! Будешь тупить, никакого сюрприза не получишь.
– Куда ты от меня убегаешь? Все уже ушли, мы можем спокойно поцеловаться. Ты такая нарядная, что у меня просто нет сил терпеть.
– Хи-хи-хи, - раздаётся ехидное хихиканье из глубины квартиры. Она уже проскользнула домой, и я слышу только какой-то шорох из гостиной. – Иди сюда, покажу, что мне предки подарили.
Я возвращаюсь к реальности, беру себя в руки и уже спокойно снимаю бомбер и прохожу в зал. При этом я чуть не сталкиваюсь с Ленкой, которая, пятясь, тащит по полу какую-то коробку.
– Отойди! – пытаюсь я её отстранить, - Нельзя было сразу сказать, что тебе нужно коробку помочь принести? Ох уж мне эти советские женщины, с юных лет норовят всё делать сами… Куда нести?
– Что ты ворчишь? Вот, на столик журнальный ставь. Хотя, нет, подожди. Сначала давай распакуем, достанем из коробки аппарат, а его уже поставим на столик.
Картонный ящик, внутри которого – «сюрприз», уже вскрыт. Проигрыватель ЭП «Арктур-002» [77] высшего класса, производства Бердского завода «Вега». Очень неплохая игрушка даже по мировым стандартам.
– Классная штука! Правда, же? Папа что-то там у них в Бердске оформлял, так ему машинку настроили по высшему разряду – тараторит Ленуся. – Даже в звукосниматель поставили алмазную иглу!
77
ЭП - электропроигрыватель
Я устанавливаю аппарат на журнальный столик. Колонки пока ставим у противоположной стены. Достаю прилагающуюся фурнитуру и, наконец, включаю красную кнопку на передней панели проигрывателя. В уголке верхней деки вспыхивает огонёк сигнала подключения, аппарат готов к работе.
– Лена, у тебя Бах, который Иоганн Себастьян есть? Это же стерео вертушка, да ещё и высшего класса, поэтому на ней, наверное, круче всего слушать объёмные вещи.
– Забыл что-ли, с кем дружишь? Конечно, есть, сейчас принесу, - буквально через пару секунд Леночка возвращается с целой кипой дисков. Тут и Бах, и Вагнер, и Сибелиус.
– Токката и фуга ре-минор пойдёт?
– Которая самая известная? Конечно, пойдёт, это же просто космос. – Я вспоминаю, что эта мощная штука всё внутри сотрясает, когда в органном зале звучит. Как раз и сравним мощность звучания «консервированной» музыки с воспоминаниями о «свежей».
– Мне тоже Бах по кайфу. Кстати, мы же с тобой ещё за Новый год не выпили. Наливай быстрее! Конфетками твоими закусим. Хотя и у нас ещё много всякой всячины. Конфетки хорошие принёс, молодец.
Пока Борис разливает пузырящуюся жидкость по бокалам, я гашу верхний свет. Остаётся только ёлочная гирлянда и голубоватый экран телевизора. Блики гирлянды играют в бокалах разноцветными звёздочками. От предвкушения близости с любимым у меня как-то неровно бьётся сердце, а мысли всё время проваливаются в воспоминания о наших сладких приключениях в Питере. Внизу живота нарастает волна густого тепла.
– Лена, я поднимаю этот бокал, - что-то его заносит в патетику, - за то, чтобы нашим с тобой совместным планам ничего не мешало. Как бы не играла нами извилистая река жизни, пусть мы навсегда останемся добрыми друзьями. Я тебя люблю и хотел бы, чтобы это чувство осталось со мной навсегда, независимо ни от чего. – К счастью окончание Борькиного спича тонет в грохоте баховской токкаты.
– Я тебя тоже, - шепчу я, нежно касаясь губами его уха.
Бах, включенный на полную мощность, сотрясает стены квартиры. Беспредельная сила самой композиции усиливается мощными динамиками. По ногам бьёт волна колышущегося воздуха, двадцатипятиваттные стереоколонки создают эффект акустической волны. Даже посуда на столе позвякивает.
Холодные иголочки шампанского покалывают язык. Закусывать мне не хочется. Я легко касаюсь пальцами Бориной руки.
– Потанцуем? – мой шёпот возбуждает даже меня саму.
– Под Баха?
– Чем тебе Иоганн Себастьян не угодил? Раз он играет, значит, под него можно танцевать, почему нет?
– Я кладу руки ему на шею.
Мы медленно покачиваемся, тесно прижавшись, друг к другу. Губы наши сомкнулись, а руки становятся всё смелее и смелее. Мерцает по стенам свет ёлочной гирлянды. Кажется, что всполохи сливаются с космической музыкой Баха. Шампанское слегка ударяет в голову. Борька времени тоже не теряет. Его руки уже проникли мне под платье…
Как мне нравится так проводить время, особенно когда теряется его ощущение. То ли минута, прошла то ли час не имеет никакого значения.
Я полностью поглощена процессом, голова откинута, руки упираются в его колени, только попка мерно поднимается и опускается. Борька зачем-то начинает меня спихивать, но это уже не может помешать. Удар тока, страшной силы проходит от ног до корней волос.
– М-м-м-м-мама, ма-а-а – ма-а-а-чка. А-а-а, - вырываются из меня самопроизвольные стоны.
И тут в коридоре вспыхивает свет.
– Я здесь, доченька, - раздаётся мамин голос.
Картина Репина – не ждали…
На вечеринке в Доме художников Саша внезапно поругался с Омбыш-Кузнецовым. Больше он не смог находиться в этом, как он выразился «гадюшнике», и нам пришлось ловить попутку и возвращаться домой. Не знаю, может его отцовское сердце что-то почувствовало, но когда мы вошли в тёмный коридор из полумрака гостиной вдруг раздался душераздирающий стон нашей любимой девочки.