Терновый Король
Шрифт:
Брови Фастии недоуменно поползли вверх.
– Предала? Значит, Лезбет уже знает о твоих сердечных делах? Очень мило, – в голосе Фастии послышалась горечь. – Впрочем, этого следовало ожидать. Нет, Энни, Лезбет не выдала твоей тайны. Про твоего ненаглядного Родерика она не обмолвилась ни словом. Матушка советовалась с ней совсем по другому вопросу. И со мной тоже.
– По какому такому вопросу? Ты что-то темнишь, Фастия. Можешь ты наконец сказать прямо, что вы против меня задумали?
Не отвечая, Фастия пригладила
– Пойдем, – произнесла она после секундного молчания. – Только прежде приведи себя в порядок. Не стоит заставлять матушку ждать. Она и так далеко не в лучшем расположении духа.
Энни, растерянная, сбитая с толку, лишь молча кивнула.
Весь путь от Тенистого Эслена до покоев матери Энни мысленно готовилась к неминуемому тяжелому разговору, выбирая убедительные ответы на возможные упреки. «Нет, безропотно глотать оскорбления ни к чему», – твердила она про себя. Она выскажет все, что накипело у нее на душе. И мать поймет, как несправедливо и жестоко с ней обошлись.
Но стоило ей оказаться в опочивальне королевы и увидеть мать, восседавшую на кресле так величественно, словно это был трон, все заранее приготовленные слова застряли у Энни в горле.
– Садись, – приказала Мюриель.
Энни послушно опустилась на стул.
– Ты очень меня разочаровала, – ледяным тоном изрекла королева. – Несмотря на все твои сумасбродные выходки, я всегда полагала, что из всех моих дочерей ты в наибольшей степени наделена здравым смыслом. Теперь я вижу, что заблуждалась.
– Матушка, я…
– Придержи язык, Энни. Что бы ты теперь ни сказала в свое оправдание, это не заставит меня изменить принятого решения.
– Матушка, он любит меня! И я люблю его!
– Никто в этом не сомневается, – пренебрежительно бросила Мюриель.
– Мы не делали ничего дурного!
– Послушай меня, Энни, – негромко и внушительно произнесла Мюриель, наклонившись к дочери. – Меня… совершенно… не… интересует… кого… ты… любишь.
Чтобы усилить впечатление, после каждого слова она делала многозначительную паузу.
Затем Мюриель откинулась на спинку кресла и вновь заговорила спокойно и плавно.
– Большинство из тех, кто живет в этом королевстве, были бы счастливы оказаться на твоем месте. Твоя жизнь кажется девушкам из простонародья волшебной сказкой. Ты никогда не знала ни голода, ни нужды, ни лишений. У тебя столько платьев, что многие из них ты не успеваешь надеть даже по разу. Если на пальце у тебя вскочит крохотный прыщик, лучшие врачи спешат избавить тебя от этой неприятности. Всю жизнь тебя баловали, холили и лелеяли. Мы потакали всем твоим прихотям и прощали все твои провинности, как бы далеко они ни заходили. Тебе достался завидный удел, но ты не умела ценить его. Ты так и не поняла, что за высокое положение приходится платить. И цена за него – чувство долга и сознание своей ответственности.
– Вы хотите сказать, матушка, что за честь быть королевской дочерью я должна расплатиться возможностью быть счастливой?
Мюриель испустила тяжелый вздох.
– Да я ошибалась, полагая, что ты обладаешь живым и острым умом. Ты не слишком сообразительна, Энни, теперь у меня нет сомнений на этот счет. Вижу, смысл моих слов остался для тебя неясным. Но скоро ты поймешь, что я имела в виду. Очень скоро.
Тревожное предчувствие заставило сердце Энни тоскливо сжаться.
– Какое же наказание меня ожидает, матушка? – дрогнувшим голосом спросила она. – Скажите, не заставляйте меня теряться в догадках.
– Леди Эррен уже написала сопроводительное письмо. Я приказала приготовить экипаж, кучеров и охрану. Завтра утром ты отправишься в путь.
– Да, я знаю, мы все едем в Кал Азрот. Но мне казалось, мы поплывем на корабле. Или, в качестве наказания, вы решили заставить меня трястись в экипаже, да еще в полном одиночестве?
– Ты поедешь вовсе не в Кал Азрот.
– Но тогда… куда же вы меня отправляете?
– Ты будешь учиться. Так же, как в свое время училась Эррен. Обретешь знания, необходимые леди. Думаю, это заставит тебя образумиться.
– Учиться так же, как Эррен? – не веря своим ушам, пробормотала потрясенная Энни. – Вы… вы посылаете меня в монастырь?
– Да. В особый монастырь. Ты сама знаешь, в какой.
– Матушка, нет! Прошу вас, не надо! Не будьте так жестоки!
В голосе Энни зазвенело отчаяние, из глаз брызнули слезы.
– А как еще прикажешь с тобой поступить? Твое поведение переходит всякие границы. Надеюсь, строгие монастырские правила и усиленные занятия пойдут тебе на пользу.
– Прошу вас, не отсылайте меня в монастырь! Клянусь, я никогда больше не буду доставлять вам огорчений!
– Не понимаю, к чему все эти мольбы и слезы. Я не собираюсь заточать тебя в монастырь на всю жизнь. Но тебе необходимо научиться ценить то, что ты имеешь. К тому же жизнь в монастыре поможет тебе осознать, что в этом мире у каждого из нас есть свои обязанности, пренебрегать которыми не следует ни при каких обстоятельствах. Принимать монашеский обет тебя никто не станет неволить. Но если но прошествии четырех лет у тебя возникнет желание посвятить себя церкви, ты сможешь беспрепятственно его исполнить.
– По прошествии четырех лет? Значит, мне придется провести в монастыре целых четыре года? Но мне столько не вынести! Ради всех святых, матушка, сжальтесь надо мной!
– Энни, веди себя достойно. Немедленно прекрати истерику. Ты знаешь сама: проступок, который ты совершила, слишком серьезен и не может остаться безнаказанным.
– Я не совершила ничего постыдного! – сквозь слезы выпалила Энни. – Это несправедливо!
– Жизнь редко бывает справедливой, моя девочка.
– Я вас ненавижу! Ненавижу!